Взрыв линкора. Несчастливый итальянец: линкор, которому всегда не везло

Теперь предлагаю посмотреть фото корабля.

После выхода Италии из войны страны-победительницы разделили итальянские боевые корабли в счёт репараций. Советский Союз претендовал на новые линкоры типа «Литторио», однако ему достался лишь устаревший «Джулио Чезаре». Сразу получить корабль не удалось, поэтому англичане временно передали СССР свой старый дредноут «Royal Sovereign», получивший в советском флоте название «Архангельск». В 1948 году, после того, как «Чезаре» отправился в советский порт, «Архангельск» был возвращён Англии для разделки на металлолом.

Хотя к концу войны в строю из советских тяжёлых кораблей оставались лишь два старых линкора — «Севастополь» и «Октябрьская революция», — СССР всё ещё имел амбициозные планы по строительству линейных кораблей, и для подготовки экипажей планировалось использовать «Чезаре».

9 декабря 1948 года «Чезаре» покинул ВМБ Таранто и перешёл в Аугусту, откуда 15 декабря направился в албанский порт Влёра (Валона). Там 3 февраля 1949 года состоялась передача линкора, получившего временное обозначение Z11, советской комиссии, во главе с контр-адмиралом Г. И. Левченко. 6 февраля на корабле был поднят военно-морской флаг СССР, а через две недели он вышел в Севастополь, прибыв в новую базу 26 февраля. Приказом по Черноморскому флоту от 5 марта 1949 года линкору присвоили название "Новороссийск".

"Джулио Чезаре" в достройке, Генуя осень 1913 года

"Джулио Чезаре", построение команды на корме 1925-1926 гг

"Джулио Чезаре" на маневрах, 1926 год

"Джулио Чезаре" в Таранто, октябрь 1937 года

"Джулио Чезаре" после модернизации, 1940 год

Повреждения надстроек "Джулио Чезаре" от попадания 381-мм снарядов с линкора "Уорспайт" в бою 9 июля 1940 года

Линейный корабль "Джулио Чезаре", 1941 год

37-мм спаренные автоматические установки на "Джулио Чезаре", май 1941 года

"Джулио Чезаре" в бассейне Маре Пикколо, Таранто ноябрь 1948 года

Линкор "Новороссийск" в Севастополе, 1949 год

"Новороссийск" в Севастополе, начало 1950-х годов

На палубе линкора "Новороссийск" в Севастополе, начало 1950-х годов

Главный калибр линкора "Новороссийск"

На палубе "Новороссийска", 1954 год

Линкор "Новороссийск" и танкер "Фиолент", 1954 год

Подъем линкора "Новороссийск", май 1957 года

07.09.2018, 07:47 1.2к

29 октября 1955 года советский линкор «Новороссийск», черноморский флагман и самый мощный корабль флота, затонул в результате взрыва. Гибель советского корабля и нескольких сотен матросов из его экипажа стала одной из самых загадочных и таинственных страниц в истории флота. Информация об этом событии была строго засекречена до наступления перестройки и гласности, но даже открытие архивов не пролило свет на эту загадку.

Несмотря на наличие нескольких версий того, что же послужило причиной гибели этого корабля (взрыв старой немецкой мины, диверсия зарубежных спецслужб), ни одна них не является безоговорочно убедительной. Несколько лет назад один из ветеранов итальянской диверсионной 10-й флотилии МАS рассказал в интервью итальянской газете, что гибель линкора – дело рук итальянских диверсантов, правда, не сообщив ни единой подробности. Казалось бы, правда восторжествовала, дело стало ясным и очевидным, очередную загадку истории можно считать раскрытой. Но… не всё так просто и однозначно.

Превращение «Юлия Цезаря» в «Новороссийск»

Изначально этот линкор был заложен итальянцами ещё до Первой мировой войны, когда весь мир охватила «дредноутная лихорадка». После того как у англичан появился первый мощный линкор типа «дредноут», все остальные морские державы бросились в линкорную гонку. Каждая стремилась построить побольше этих огромных морских чудищ. Не осталась в стороне и Россия, до войны было заложено несколько таких кораблей. Тогда же итальянцами был заложен линкор «Джулио Чезаре», т.е. «Юлий Цезарь». Корабль был введён в эксплуатацию летом 1914 года, за несколько месяцев до войны.

Период с 1910-х до начала Второй мировой войны стал золотым веком линкоров, которые в полном смысле этого слова правили морями. Но Вторая мировая война наглядно продемонстрировала, что их век прошёл. Новыми королями морей и океанов стали авианосцы, а линкоры превратились в практически беззащитные перед самолётами мишени, одна атака которых могла если и не отправить корабль на дно, то на долгие месяцы отправить его в док на ремонт.

Палубная авиация оказалась настолько опасной для этих гигантских левиафанов, что «Джулио Чезаре» в 1942 году встал на якорь на морской базе и больше никогда не принимал участия ни в каких операциях. Команда была списана на берег, за кораблём толком никто не следил.

После войны итальянцы, как проигравшая сторона, должны были в качестве компенсации отдать союзникам самые главные корабли своего флота. Самые новые линкоры, введённые в строй накануне Второй мировой, забрали англичане и американцы. При этом их флоты были настолько современны, а значение линкоров настолько устарело, что они даже не стали ставить их на службу и просто распилили на металлолом.

СССР пришлось довольствоваться стариком «Цезарем», который на тот момент уже был ржавой металлической рухлядью, поскольку ко времени передачи корабля советской стороне простоял без ухода 7 лет, да и сам корабль был немолод, ему стукнуло почти 40 лет.

Не то чтобы СССР так уж нуждался в этом корабле, скорее Сталин руководствовался принципом «с паршивой овцы хоть шерсти клок». СССР имел 3 линкора, все они были ровесниками итальянского, достались в наследство от Российской империи и готовились к списанию. Своих линкоров СССР так и не построил, хотя такие попытки предпринимались. Но флот в СССР всегда был второстепенным в сравнении с армией, к тому же в 20-30-е годы элементарно не было специалистов, способных спроектировать и построить современный линкор, а также не было средств на это. А после Второй мировой линкоры стали бессмысленны.

В СССР скорее по инерции ещё продолжались теоретические разработки линкоров в первые послевоенные годы, поэтому итальянский корабль планировалось модернизировать и на нём обкатывать экипажи для будущих советских линкоров, поскольку авианосцев у СССР не было и в ближайшее время не предвиделось.

Корабль получил новое название «Новороссийск» и был незамедлительно направлен на ремонт и модернизацию, на которой беспрерывно пребывал почти до самой своей гибели.

Катастрофа

Вечером 28 октября 1955-го корабль вернулся в Севастополь из похода и встал на стоянку. Часть команды вернулась на берег. Около половины второго часа ночи 29 октября под корпусом корабля раздался сильнейший взрыв, а через несколько секунд ещё один (комиссия позднее установила, что это было отражение ударной волны от морской поверхности). Мощность была такова, что первым взрывом корабль был пробит насквозь. В эпицентре взрыва оказались носовые кубрики, поэтому в ту же секунду погибло около 150 матросов.

Корабль начали буксировать на мелководье, чтобы не позволить ему утонуть, однако вскоре бускировка была прервана. Капитана корабля на судне не было, он отбыл на берег, и никто из руководителей операцией не принял в расчёт, что на тот момент ещё не были завершены работы над «вторым дном», которое предусматривалось у линкоров. В результате вода стала быстро проникать в те отсеки, которым по инструкции полагалось быть водонепроницаемыми. Когда моряки поняли, в чём дело, и возобновили буксировку, было уже поздно. Попытка выровнять корабль заполнением кормовых балластных цистерн привела только к усилению погружения и при буксировке корабль опрокинулся на левый борт и начал уходить под воду.

Менее чем через три часа после взрыва огромный корабль перевернулся. Погибло более 600 человек, включая помогавших аварийным работам моряков с других кораблей. Большие жертвы были вызваны тем, что часть матросов оказалась запертой в отсеках корабля, где занимались аварийными работами. Также одной из причин стало запоздалое решение об эвакуации тех моряков, которые не принимали участия в аварийных работах и толпились на юте.

Это была одна из крупнейших катастроф в истории советского флота и, вероятно, самая оглушительная. Ведь утонул не просто корабль, а флагман Черноморского флота. Советский флот и без того серьёзно уступал остальным морским державам, а теперь потерял флагман, да ещё и такое большое количество моряков.

Для расследования трагедии прибыла правительственная комиссия под руководством зампреда Совета министров Малышева.

Расследование

Расследование было весьма скоротечным, вскоре комиссия представила свои выводы. Первоначально подозревали взрыв боезапаса, но от этой версии сразу же отказались. Было установлено, что взрыв произошёл снаружи, а не внутри корабля. Это не оставляло просторов для фантазии: либо корабль наткнулся на мину, либо стал жертвой чудовищной диверсии. Поражение торпедой сразу же исключалось.

Комиссия сформулировала наиболее вероятную причину трагедии: взрыв немецкой мины типа RMH или LMB с взрывателем М-1, поставленной в период Великой Отечественной войны. Вместе с тем комиссия отметила, что окончательно исключить вероятность диверсии нельзя.

По итогам расследования Президиум ЦК КПСС сделал следующий вывод: «Этот тяжёлый случай свидетельствует о расхлябанности и серьёзных недостатках в ВМС и показывает, что руководство ВМ флотом находится в неудовлетворительном состоянии».

Сразу пять адмиралов Черноморского флота, включая командующего Пархоменко, были понижены в звании и сняты с должностей. В отставку с понижением звания был отправлен даже адмирал Николай Кузнецов – главнокомандующий ВМФ СССР и заместитель министра обороны, в честь которого спустя много лет назвали авианесущий крейсер СССР и России. Стоит отметить, что Кузнецов явно был не виноват в случившемся инциденте, в этот момент он вообще был в отпуске. Кузнецова восстановили в звании уже посмертно, во времена Горбачёва.

Что же на самом деле произошло с кораблём?

Неоднозначные выводы комиссии, опубликованные спустя три десятилетия, породили жаркие споры вокруг настоящей причины гибели корабля и привели к появлению ряда откровенно конспирологических версий. В настоящее время существует две наиболее популярные версии: официальная - взрыв мины и неофициальная - диверсия итальянцев, у которых, теоретически, мог быть мотив и имелась теоретическая возможность осуществить диверсию.

Мина

Эта версия считается основной. Во всяком случае, комиссия пришла именно к такому выводу. Источник взрыва был снаружи корабля, а не внутри, донная мина и её мощность (около тонны) идеально подходят в данном случае. Немецкими минами в Чёрном море никого не удивить, оно было буквально усеяно ими. И до сих пор время от времени находят старые мины времен войны, что уж говорить про 1955 год. В пользу этой версии также говорит тот факт, что при тралении в районе гибели корабля через несколько дней после этого происшествия было обнаружено почти два десятка ранее незамеченных мин, причём часть из них буквально в нескольких метрах от места затопления судна.

Против этой версии говорит «срок годности» мин. Взрыватели и датчики цели подобных немецких мин выходили из строя через несколько лет. Большая часть мин, которые обнаруживались при тралении в 50-е годы, уже была небоеспособной. Однако низкие среднегодовые температуры могли продлить «жизнь» мины на некоторый срок. Более того, такие случаи случались даже позже «Новороссийска». Так, в 1956 году на мине в Балтийском море подорвалось советское рыбоприёмное судно «Пенжино», то есть ничего невозможного в таком «сроке жизни» нет, особенно если мины устанавливались ближе к концу войны, а немцы покинули Крым только в 1944-м.

Диверсия

После распада СССР особой популярностью стала пользоваться версия о диверсии. Якобы итальянские «люди-лягушки» из подразделения подводных диверсантов под командованием итальянского аристократа Юнио Боргезе - Чёрного Принца (в российских источниках его упорно именуют Чёрным Князем, но это неточный перевод) не смогли смириться с тем, что итальянский корабль достался СССР, и провели блестящую спецоперацию. И вроде бы даже один почтенный дедушка из Италии эту информацию подтвердил. Но на деле всё оказывается значительно сложнее.

Во-первых, для столь серьёзной диверсии в мирное время необходим мотив. И он должен быть чрезвычайно убедительным, когда на кону стоит Третья мировая война. Отношения Италии и СССР были достаточно неплохими. Италия не входила в число главных советских врагов, там были сильные коммунистическая и социалистическая партии, которым не чинили особых препятствий. Словом, видимых причин для столь опасной, технически сложной и непредсказуемой операции у итальянцев не было.

Линкор представлял угрозу? Для Италии точно нет, она не рассматривалась в качестве главного противника. Для Британии или США? Если бы это было какое-то сверхмощное оружие, новейшая разработка – возможно. По факту, советский флот сильно уступал и американскому, и английскому и в случае конфликта был бы бессилен. А линкор без авиационной поддержки – просто удобная тренировочная мишень. Если учесть, что СССР имел всего один старенький линкор, нужно иметь очень богатую фантазию, чтобы предположить, что он снился в кошмарах американцам или англичанам.

Существует версия, что на линкоре планировалась установка ядерного оружия, поэтому, дескать, он и стал объектом диверсии. Возможно, чисто теоретически такие варианты и рассматривались. Но в качестве третьестепенных. Фактически же в те годы подходила к своему завершению программа межконтинентальных баллистических ракет, которая была не просто перспективнее, она была опаснее, чем сотня линкоров «Новороссийск», вместе взятых.

Отомстить за подорванный престиж? Это очень-очень сомнительно. Хотя бы потому, что никакого попирания престижа и не было. Итальянцы отдали США и Британии по новенькому линкору, которые те распилили на металлолом, и это не вызвало у итальянцев никаких протестов. Почему же они должны были негодовать из-за передачи СССР откровенного хлама, который они самолично де-факто списали ещё в 1942 году, в разгар войны с Британией за морское превосходство в Средиземноморье, когда каждый корабль был на счету. Если он не понадобился им даже тогда, значит, и после войны был не особо нужен. Да и какой престиж в обладании устаревшим полувековым линкором? Если бы итальянцы действительно этого желали, то ничто не мешало им отправить корабль на дно или серьёзно повредить перед передачей советской стороне. СССР был бы бессилен этому как-то помешать. Но корабль совершенно спокойно ржавел на стоянке 7 лет, и СССР его передали в таком состоянии, что понадобился пятилетний ремонт.

Говорят, лично Боргезе, как убеждённый фашист, не смог смириться с тем, что итальянский корабль плавает под советским флагом, и с группой верных товарищей самолично совершил диверсию. Но это как-то совсем уж невероятно. После войны Боргезе был в опале за его поддержку Муссолини после выхода Италии из войны. 4 года он провёл в тюрьме и в 50-е годы был в оппозиции и занимался написанием мемуаров.

Надо учесть, что даже в годы войны, когда его подводные диверсанты получали неограниченную поддержку правительства, им удалась лишь одна по-настоящему удачная операция в 1941 году (рейд на Александрию), да и то вся группа попала в плен, а линкоры удалось только повредить, но не затопить. Очевидно, что по собственной инициативе проведение такой диверсии, как подрыв линкора в чужом море, просто технически невозможно.

Чтобы сделать это, нужно было долгое время где-то тренировать группу диверсантов, нужно было в совершенстве знать акваторию, быть в курсе мест стоянок линкора (к слову, в тот день он пришвартовался не там, где планировалось), нужно знать режим охраны, а также необходимо, чтобы кто-то доставил пловцов к месту диверсии хотя бы на расстояние нескольких километров до цели. Затем пловцам надо было каким-то образом вернуться незамеченными обратно на корабль. Они должны были иметь не только надёжных агентов в Севастополе (к слову, он тогда был закрытым городом с особым режимом), но и базу где-то на советской территории.

Возможно ли всё это для небольшой группы людей без государственного финансирования? Очень маловероятно. Даже в условиях неограниченной государственной поддержки «людям-лягушкам» такие сложнейшие операции не удавались.

Кроме того, диверсантам надо было каким-то образом доставить взрывное устройство, мощность которого составляла не менее тонны в тротиловом эквиваленте. На себе каждый диверсант мог доставить - максимум - 10-12-килограммовую магнитную мину. То есть потребовалась бы как минимум сотня диверсантов-подводников, чтобы доставить нужное количество взрывчатки. Можно ли это было сделать в чужой акватории, без поддержки с суши, и при этом остаться незамеченными и спокойно уйти? Вряд ли. Даже в годы войны диверсионные группы были по 3-5 человек, и всё равно им не удавалось остаться незамеченными и спокойно уйти, если операции проводились против крупных судов, а не каких-нибудь рыболовных судёнышек или танкеров без охраны.

Конечно, можно вспомнить, что в военные годы итальянцы применяли т.н. майале - специальные торпеды, управляемые человеком. Но и они имели массу нюансов: дальность не более 4 миль, взрывной заряд около 250 кг. К тому же боеголовку полагалось крепить ко дну корабля специальными зажимами (которые не были обнаружены на «Новороссийске»). После войны на вооружении Италии состояло несколько аппаратов доставки боевых пловцов CE2F/X, которые, по сути, были усовершенствованными человекоторпедами, но даже они были способны доставить лишь 270 кг взрывчатки, то есть для взрыва советского линкора потребовалось бы как минимум 4 таких аппарата.

И все равно им предстояла невероятно сложная задача: незаметно подобраться через охраняемую территорию и заграждения к кораблю, который, вдобавок, пришвартовался немного не там, где полагалось, подобраться к кораблю надо было в условиях частого движения в районе (часть экипажа уходила на берег) и провернуть всю эту операцию буквально за несколько минут, поскольку между швартовкой корабля и взрывом прошло всего шесть часов, а пловцам нужно было время, чтобы добраться до цели, установить взрывчатку, и ещё несколько часов, чтобы успеть уйти незамеченными на достаточно большое расстояние.

При этом нетривиальной задачей был бы и последующий уход корабля незамеченным. В Чёрном море не разгуляешься, в любом случае придётся у всех на виду проходить через Босфор. На момент взрыва в Чёрном море находилось три итальянских торговых судна: два шли из Одессы к Босфору, ещё одно из Новороссийска. Все они были слишком далеко от взрыва, чтобы иметь к нему отношение.

Можно предположить, что диверсия была проведена силами сверхмалых подлодок. Такая успешная операция однажды происходила. В 1943 году три британские сверхмалые подлодки атаковали немецкий линкор «Тирпиц» и повредили его подводными минами. Однако ни о какой скрытности тогда речи не шло, подлодки немцами были обнаружены, просто линкор не успел сняться с якоря и был повреждён взрывами. К тому же такие лодки обладали малой автономностью и вести их приходилось на буксире других подлодок, а проходить через Босфор подлодкам нечерноморских держав запрещено. Кроме того, у итальянцев после войны просто не было сверхмалых подводных лодок, а лодки старой разработки времён войны не были способны осуществить подобную операцию.

Как же быть с признаниями старичка-ветерана? Во-первых, сам он никогда не утверждал, что участвовал в операции, а Боргезе, по его словам, последний раз видел за несколько лет до диверсии. Во-вторых, напрямую про итальянских диверсантов он не говорил, заявив, что гибель линкора, по его мнению, дело рук людей, которые не хотели, чтобы корабль перешёл к СССР. В-третьих, в истории было немало случаев, когда старички признавались в причастности к какому-то очень резонансному событию прошлого, но при первой же проверке выяснялось, что это неправда. Старичкам тоже бывает скучно, и они тоже имеют право на свои пять минут славы перед уходом.

Итог

Возможна ли такая диверсия? Чисто теоретически - возможна, но для этого потребовалось бы такое невероятное стечение обстоятельств, такое фантастическое мастерство и везение, какое бывает один раз на миллион случаев. И, безусловно, это была бы одна из самых великих диверсий, когда-либо произошедших в истории.

Надо признать, что версия с подводными диверсантами выглядит захватывающе, как в голливудских боевиках. Но более убедительной всё же выглядит скучная версия трагической случайности со старой миной. Во всяком случае, здесь приходится допустить лишь то, что в определённых условиях мина смогла «прожить» чуть дольше положенного ей срока, в чём нет ничего невозможного. Тогда как в случае с диверсией придётся допустить, что итальянцы осознанно были готовы к началу Третьей мировой войны исключительно из-за того, что хотели утопить ненужный им же самим старый корабль. И ради этого они организовали небывалую по своей эффективности и сложности операцию с участием сверхлюдей-диверсантов, которые в сложнейших условиях остались незамеченными и ни один из которых за 60 лет так и не похвастался, даже на смертном одре, подробностями этой супердиверсии.

Скорее всего, корабль подорвался на мине, и его вполне можно было спасти (сразу же отбуксировав), если бы не помешали несогласованные действия флотского начальства (которое было не в курсе проблем корабля с водонепроницаемостью) и противоречивые приказы командования, которые в итоге привели к гибели судна и шести сотен моряков, так и не эвакуированных, даже когда гибель судна становилась очевидной.

Евгений Антонюк
Историк

Новые факты старой трагедии

В последнее воскресенье октября ветераны линкора «Новороссийск» и общественность Севастополя отметили скорбную 60-ю годовщину гибели флагмана Черноморского флота СССР. В результате этой трагедии, разыгравшейся на внутреннем рейде, в одну ночь погибли свыше 800 человек. Линкор перевернулся, и в его корпусе, как в стальной могиле, оказались сотни моряков, которые вели борьбу за корабль…

Материалы о гибели линкора «Новороссийск» я стал собирать в конце 80-х годов с легкий руки начальника Аварийно-спасательной службы ВМФ СССР контр-адмирала-инженера Николая Петровича Чикера. Это был легендарный человек, инженер-судостроитель, настоящий эпроновец, крестник академика А.Н. Крылова, друг и заместитель Ива Кусто по международной федерации подводной деятельности. Наконец, самое главное в этом контексте - Николай Петрович был командиром экспедиции особого назначения ЭОН-35 по подъему линкора «Новороссийск». Он же разрабатывал и генеральный план подъема корабля. Он же руководил всеми подъемными работами на линкоре, включая его перевод из Севастопольской бухты в бухту Казачья. Вряд ли кто-нибудь еще знал о злополучном линкоре больше, чем он. Я был потрясен его рассказом о трагедии, разыгравшейся на внутреннем рейде Севастополя, о героизме моряков, стоявших на своих боевых постах до конца, о мученической гибели тех, кто остался внутри перевернувшегося корпуса…

Оказавшись в тот год в Севастополе, я принялся разыскивать участников этой горькой эпопеи, спасателей, свидетелей. Их оказалось немало. К нынешнему дню, увы, больше половины ушли из жизни. А тогда еще были живы и главный боцман линкора, и командир дивизиона главного калибра, и многие офицеры, мичманы, матросы «Новороссийска». Шел по цепочке – от адреса к адресу…

По великому счастью, меня познакомили со вдовой командира электротехнического дивизиона Ольгой Васильевной Матусевич. Она собрала обширный фотоархив, в котором можно увидеть лица всех погибших на корабле моряков.

Очень помог в работе тогдашний начальник технического управления Черноморского флота контр-адмирал-инженер Юрий Михайлович Халиулин.

Крупицы правды о гибели линкора я узнавал из первых уст и документов, увы, в ту пору еще засекреченных.

Мне удалось поговорить даже с бывшим командующим Черноморским флотом в тот роковой год – вице-адмиралом Виктором Пархоменко. Информационный диапазон был предельно широк – от комфлота и командира аварийно-спасательной экспедиции до матросов, которым удалось выбраться из стального гроба…

В папке «особой важности» хранилась запись беседы с командиром отряда боевых пловцов Черноморского флота капитаном 1 ранга Юрием Плеченко, с сотрудником контрразведки ЧФ Евгением Мельничуком, а также с адмиралом Гордеем Левченко, который в 1949 году перегонял линкор «Новороссийск» из Албании в Севастополь.

И я засел за работу. Главное было не утонуть в материале, выстроить хронику события и дать каждому эпизоду объективный комментарий. Довольно объемный очерк (на две газетных полосы) я озаглавил названием картины Айвазовского «Взрыв корабля». Когда все было готово, отнес очерк в главную советскую газету – «Правду». Очень надеялся, что этому авторитетному изданию разрешат сказать правду о гибели «Новороссийска». Но даже в «эпоху» горбачевской гласности это оказалось невозможным без разрешения цензора. «Правдинский» цензор отправил меня к военному цензору. А тот – еще дальше, точнее выше – в Главный штаб ВМФ СССР:

– Вот если начальник Главного штаба подпишет, тогда печатайте.

Начальник Главного штаба ВМФ СССР адмирал флота Николай Иванович Смирнов лежал в госпитале. Он проходил обследование перед увольнением в запас и согласился встретиться со мной в палате. Еду к нему в Серебряный переулок. Палата с уютом хорошей двухкомнатной квартиры. Адмирал внимательно прочитал привезенные гранки, вспомнил, что и он, тогда еще капитан 1 ранга, принимал участие в спасении «новороссийцев», оказавшихся в смертельной ловушке стального корпуса.

– Я предложил использовать для связи с ними установку звукоподводной связи. И они услышали под водой мой голос. Я призывал их к спокойствию. Попросил обозначить стуком – кто где находится. И они услышали. Корпус опрокинувшегося линкора отозвался ударами по железу. Стучали отовсюду – из кормы и носа. Но вызволить удалось только девять человек…

Николай Иванович Смирнов подписал мне гранки – «Разрешаю к публикации», но предупредил, что его виза правомочна только на ближайшие сутки, поскольку завтра будет приказ о его увольнении в запас.

– Успеешь за сутки напечатать?

Я успел. Наутро 14 мая 1988 года газета «Правда» вышла с моим очерком – «Взрыв». Так была пробита брешь в завесе молчания над линкором «Новороссийск».

Главный инженер экспедиции особого назначения, доктор технических наук, профессор Николай Петрович Муру подписал мне свою брошюру «Поучительные уроки аварии и гибели линкора «Новороссийск»: «Николаю Черкашину, положившему начало гласности о трагедии». Для меня эта надпись была высшей наградой, так же, как и памятная медаль «Линкор Новороссийск», которую мне вручил председатель совета ветеранов корабля капитан 1 ранга Юрий Лепехов.

О том, как погибал линкор, с каким мужеством боролись за его живучесть моряки и как их потом спасали, написано немало. Еще больше написано о причине взрыва. Тут просто турусы на колесах возведены, десятки версий на любой вкус. Лучший способ спрятать истину – это похоронить ее под ворохом предположений.

Из всех версий Государственная комиссия выбрала самую очевидную и самую безопасную для флотского начальства: старая немецкая мина, которая при стечении нескольких роковых обстоятельств взяла и сработала под днищем линкора.

Донные мины, которыми немцы в годы войны забросали Главную гавань, и сегодня, спустя 70 с лишним лет, находят то в одном углу бухты, то в другом. Тут все понятно и убедительно: тралили, тралили Северную бухту да не совсем тщательно. С кого теперь спрос?

Другое дело – диверсия. Тут выстраивается целая шеренга лиц, несущих ответственность

Из этого веера версий лично я выбираю ту, которую высказывали весьма уважаемые мною (и не только мною) моряки, авторитетные специалисты. Назову лишь некоторых. Это – главнокомандующий ВМФ СССР во время войны и в пятидесятые годы Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, заместитель главкома по боевой подготовке в 50-е годы адмирал Г.И. Левченко, контр-адмирал-инженер Н.П. Чикер, замечательный историк-кораблевед капитан 1 ранга Н.А. Залесский. В том, что взрыв «Новороссийска» — дело рук боевых пловцов, был убежден и исполнявший обязанности командира линкора капитан 2 ранга Г.А. Хуршудов, а также многие офицеры «Новороссийска», работники особого отдела, боевые пловцы Черноморского флота. Но даже у единомышленников мнения расходятся не только в деталях. Не вдаваясь в рассмотрение всех «диверсионных версий», остановлюсь на одной – «версии Лейбовича-Лепехова», как наиболее убедительной. Тем более, что сегодня она весьма подкреплена недавно вышедшей в Италии книгой римского журналиста Луки Рибустини «Тайна русского линкора». Но о ней чуть позже.

«Корабль вздрогнул от двойного взрыва…»

«Возможно, это было эхо, но я слышал два взрыва, второй, правда, потише. Но взрывов было два»,- пишет мичман запаса В.С. Спорынин из Запорожья.

«В час 30 раздался странный звук сильного сдвоенного гидравлического удара...» - сообщает в своем письме севастополец капитан 2 ранга-инженер Н.Г. Филиппович.

Бывший старшина 1-й статьи Дмитрий Александров из Чувашии в ночь на 29 октября 1955 года стоял начальником караула на крейсере «Михаил Кутузов». «Вдруг наш корабль задрожал от двойного взрыва, именно от двойного взрыва»,- подчеркивает Александров.

О сдвоенном взрыве говорит и бывший дублер главного боцмана «Новороссийска» мичман Константин Иванович Петров, о нем же пишут и другие моряки, как «новороссийцы», так и с кораблей, стоявших неподалеку от линкора. Да и на ленте сейсмограммы легко просматриваются отметки двойного сотрясения почвы.

В чем же дело? Может, именно в этой «двойственности» и таится разгадка причины взрыва?

«Связка мин, ушедшая в грунт, не смогла бы пробить линкор от киля и до «лунного неба». Скорее всего, взрывное устройство было вмонтировано внутри корабля, где-нибудь в трюмах». Это предположение бывшего старшины 2-й статьи А.П. Андреева, некогда черноморца, а ныне петербуржца, показалось мне сначала абсурдным. Неужели линкор «Новороссийск» шесть лет носил в себе свою смерть?!

Но когда инженер-полковник в отставке Э.Е. Лейбович не только высказал такое же предположение, но и начертил на схеме линкора, где, по его мнению, мог находиться подобный заряд, я стал прорабатывать и эту на первый взгляд маловероятную версию.

Элизарий Ефимович Лейбович - профессиональный и авторитетнейший инженер-кораблестроитель. Он был главным инженером экспедиции особого назначения, поднимавшей линкор, правой рукой патриарха ЭПРОНа Николая Петровича Чикера.

– Линкор был построен с носом таранного типа. При модернизации в 1933-1937 годах итальянцы надстроили нос на 10 метров, снабдив его двоякообтекаемым булем для уменьшения гидродинамического сопротивления и повышения тем самым скорости хода. В месте сопряжения старого и нового носа был некий демпфирующий объем в виде наглухо заваренной цистерны, в которой-то и могло быть размещено взрывное устройство с учетом, во-первых, конструктивной уязвимости, во-вторых, близости к артпогребам главного калибра и, в-третьих, труднодоступности для осмотра.

«Что, если и в самом деле было так?» - думал я не раз, разглядывая схему, набросанную Лейбовичем. Линкор могли заминировать с тем расчетом, чтобы по приходе в Севастополь с частью итальянской команды на борту пустить взрывное устройство, выставив на нем, по возможности, самый отдаленный срок взрыва: месяц, полгода, год,

Но, вопреки первоначальным условиям, всех без исключения итальянских моряков сняли с корабля еще в Валоне, в Албании.

Так что вместе с ними сошел и тот, кто должен был взвести долгосрочный часовой механизм в Севастополе.

Вот и ходил «Новороссийск» с «пулей под сердцем» все шесть лет, пока в Ливорно не построили диверсионную подводную лодку SX-506. Наверное, слишком велик был соблазн привести в действие уже заложенную в недра корабля мощную мину.

Путь для этого был один – инициирующий взрыв у борта, точнее, у 42-го шпангоута.

Небольшую (всего 23 метра в длину), с характерным для надводных судов острым носом субмарину легко было замаскировать под сейнер или наливную баржу-самоходку. А дальше могло быть так.

На буксире ли, своим ли ходом некий «сейнер» под подставным флагом проходит Дарданеллы, Босфор, а в открытом море, сбросив ложные надстройки, погружается и берет курс на Севастополь. В течение недели (сколько позволяла автономность с учетом обратного возвращения к Босфору) SX-506 могла вести наблюдение за выходом из Северной бухты. И наконец, когда в перископ ли, по показаниям ли гидроакустических приборов было замечено возвращение «Новороссийска» в базу, подводный диверсантоносец лег на грунт, выпустил из шлюзовой камеры четверку боевых пловцов. Те сняли с внешних подвесок семиметровые пластиковые «сигары», заняли места под прозрачными обтекателями двухместных кабин и бесшумно двинулись к никем не охраняемым, распахнутым сетевым воротам гавани. Мачты и трубы «Новороссийска» (силуэт его читался безошибочно) маячили на фоне лунного неба.

Вряд ли водителям подводных транспортеров пришлось долго маневрировать: прямой путь от ворот до линкоровских якорных бочек не мог занять много времени. Глубины у борта линкора идеальные для легководолазов – 18 метров. Все остальное было делом давно и хорошо отработанной техники...

Двойной взрыв – доставленного и заложенного ранее – зарядов сотряс корпус линкора глухой ночью, когда SX-506, приняв на борт подводных диверсантов, держала курс к Босфору...

Взаимодействием этих двух зарядов можно объяснить и L-образную рану в теле «Новороссийска».

Капитан 2 ранга Юрий Лепехов в свою лейтенантскую бытность служил на «Новороссийске» командиром трюмной группы. В его ведении находились все низы этого огромного корабля, междудонное пространство, трюмы, коффердамы, цистерны...

Он свидетельствовал: «В марте 1949 года, будучи командиром трюмной группы линкора «Юлий Цезарь», вошедшего в состав Черноморского флота под названием «Новороссийск», я спустя месяц после прихода корабля в Севастополь, делал осмотр трюмов линкора. На 23 шпангоуте я обнаружил переборку, в которой флорные вырезы (поперечная связь днищевого перекрытия, состоящая из вертикальных стальных листов, ограниченных сверху настилом второго дна, а снизу - днищевой обшивкой) оказались заваренными. Сварка показалась мне довольно свежей по сравнению со сварными швами на переборках. Подумал – как узнать, что находится за этой переборкой?

Если вырезать автогеном, то может начаться пожар или даже может произойти взрыв. Решил проверить, что имеется за переборкой, путем высверливания с помощью пневматической машинки. На корабле такой машинки не оказалось. Я в тот же день доложил об этом командиру дивизиона живучести. Доложил ли он об этом командованию? Я не знаю. Вот так этот вопрос остался забытым». Напомним читателю, не знакомому с премудростями морских правил и законов, что, согласно Корабельному уставу, на всех без исключения боевых кораблях флота должны осматриваться все помещения, включая труднодоступные, несколько раз в году специальной постоянной корпусной комиссией под председательством старпома. Осматривается состояние корпуса и всех корпусных конструкций. После чего пишется акт о результатах осмотра под контролем лиц эксплуатационного отдела технического управления флота для принятия решения, в случае необходимости о производстве профилактических работ или аварийно.

Как вице-адмирал Пархоменко и его штаб допустили, что на итальянском линкоре «Юлий Цезарь» остался «потайной карман», не доступный и никогда не осматриваемый, – загадка!

Анализ событий, предшествующих передаче линкора в состав Черноморского флота, не оставляет сомнения, что после того, как война ими была проиграна, у «милитаре итальяно» было достаточно времени для подобной акции.

И капитан 2 ранга-инженер Ю. Лепехов прав – времени для подобной акции было предостаточно: шесть лет. Вот только «милитаре итальяно», официальный итальянский флот, был в стороне от задуманной диверсии. Как пишет Лука Рибустини, «послевоенная хрупкая итальянская демократия» не могла санкционировать столь масштабную диверсию, у молодого итальянского государства хватало внутренних проблем, чтобы ввязываться в международные конфликты. Но оно полностью несет ответственность за то, что не была распущена 10-я флотилия МАС, самое действенное в годы Второй мировой войны соединение подводных диверсантов. Не распустили, несмотря на то, что международный трибунал однозначно определил 10-ю флотилию МАС преступной организацией. Флотилия сохранилась как бы сама собой, как ветеранское объединение, рассеянное по портовым городам: Генуя, Таранто, Бриндизи, Венеция, Бари… Эти тридцатилетние «ветераны» сохранили субординацию, дисциплину, а главное свой боевой опыт и дух подводного спецназа – «мы можем все». Разумеется, в Риме знали о них, но никаких действий, чтобы пресечь публичные выступления ультраправых фалангистов правительство не предприняло. Возможно потому, утверждает итальянский исследователь, что эти люди находились в сфере особого внимания ЦРУ и британских спецслужб. Они были нужны в условиях набиравшей обороты холодной войны с СССР. Люди «черного князя» Боргезе активно протестовали против передачи части итальянского флота Советскому Союзу. А «часть» была немалой. Помимо гордости итальянского флота – линкора «Джулио Чезаре» – нам отходили более 30 кораблей: крейсер, несколько эсминцев, подводные лодки, торпедные катера, десантные корабли, вспомогательные суда – от танкеров до буксиров, а также красавец-парусник «Христофор Колумб». Разумеется, среди военных моряков «милитаре маринаре» кипели страсти.

Однако союзники были неумолимы, и международные договоренности вступали в силу. «Джулио Чезаре» курсировал между Таранто и Генуей, где на тамошних верфях проводили весьма поверхностный ремонт в основном электротехнического оборудования. Эдакий тюнинг перед передачей новым хозяевам корабля. Как отмечает итальянский исследователь, никто всерьез охраной линкора не занимался. Это был проходной двор, на борт отчужденного линкора поднимались не только рабочие, но всякий, кто хотел. Охрана была минимальная и весьма символичная. Разумеется, среди рабочих были и «патриоты» в духе Боргезе. Они хорошо знали подводную часть корабля, поскольку линкор проходил в конце 30-х годов серьезную модернизацию на этих верфях. Что им стоило показать «активистам» 10-й флотилии укромное место для размещения заряда или самим его разместить в междудонном пространстве, в демпфирующем отсеке?

Как раз именно в это время, в октябре 1949 года, в военной гавани Таранто неизвестные лица похитили 3800 кг тротила. По этому незаурядному случаю началось следствие.

Полиция и агенты вернули 1700 кг. Определены пятеро похитителей, из них трое были арестованы. Бесследно исчезли 2100 кг взрывчатых веществ. Карабинерам было заявлено, что они ушли на незаконный промысел рыбы. Несмотря на всю нелепость такого объяснения – для браконьерского глушения рыбы не нужны тысячи килограммов взрывчатки – карабинеры не стали вести дальнейшее расследование. Однако Дисциплинарная комиссия ВМС пришла к выводу, что должностные лица флота в ней не замешаны, и дело вскоре замяли. Логично предположить, что исчезнувшие 2100 килограммов взрывчатки как раз и легли в стальные недра носовой части линкора.

Еще одна важная деталь. Если все остальные корабли передавались без боезапаса, то линкор шел с полными артпогребами – и зарядовыми, и снарядными. 900 тонн боеприпасов плюс 1100 пороховых зарядов к орудиям главного калибра, 32 торпеды (533 мм).

Почему? Было ли это оговорено в условиях передачи линкора советской стороне? Ведь итальянские власти знали о пристальном внимании бойцов 10-й флотилии к линкору, могли бы разместить весь этот арсенал по другим кораблям, сводя к минимуму возможности для диверсий.

Правда, в январе 1949 года, всего за несколько недель до передачи части итальянского флота СССР, в Риме, Таранто и Лечче были арестованы самые оголтелые бойцы 10-й флотилии, которые готовили убийственные сюрпризы для репарационных кораблей. Возможно, именно поэтому сорвалась диверсионная акция, разработанная князем Боргезе и его соратниками. А замысел был такой: взорвать линкор на переходе из Таранто в Севастополь ночным ударом самовзрывающегося катера-брандера. Ночью в открытом море линкор настигает быстроходный катер и таранит его с грузом взрывчатки в носу. Водитель катера, направив брандер в цель, выбрасывается за борт в спасательном жилете и его подбирает другой катер. Все это не раз отрабатывалось в годы войны. Был опыт, была взрывчатка, были люди, готовые это сделать, а пару быстроходных катеров угнать, добыть, купить для молодчиков из 10-й флотилии не составляло труда. От взрыва катера сдетонировали бы зарядовые погреба, а также заложенный в недрах корпуса тротил. И все это можно было легко списать на не вытраленную в Адриатическом море мину. Никто никогда бы ничего не узнал.

Но карты боевикам спутало еще и то обстоятельство, что советская сторона отказалась принимать линкор в итальянском порту, и предложило перегнать его в албанский порт Влера. Топить своих моряков люди Боргезе не решились. «Джулио Чезаре» ушел сначала во Влеру, а потом в Севастополь, неся в своем чреве добрую тонну тротила. Шила в мешке не утаишь, не утаишь и заряд в корабельном трюме. Среди рабочих были коммунисты, которые предупредили моряков о минировании линкора. Слухи об этом дошли и до нашего командования.

Перегон итальянских кораблей в Севастополь возглавлял контр-адмирал Г.И. Левченко. Кстати, именно в его фуражке проводилась жеребьевка по разделу итальянского флота. Вот что рассказал Гордей Иванович.

«В начале 1947 года в Совете министров иностранных дел союзных держав было достигнуто соглашение о распределении передаваемых итальянских кораблей между СССР, США, Великобританией и другими странами, пострадавшими от агрессии Италии. Так, например, Франции были выделены четыре крейсера, четыре эсминца и две подводные лодки, а Греции – один крейсер. Линейные корабли вошли в состав групп "A", "B" и "C", предназначенных для трех главных держав.

Советская сторона претендовала на один из двух новых линкоров, по своей мощи превосходивших даже германские корабли типа "Бисмарк". Но поскольку к этому времени между недавними союзниками уже начиналась холодная война, то ни США, ни Англия не стремились усиливать ВМФ СССР мощными кораблями. Пришлось кидать жребий, и СССР получил группу "C". Новые линкоры достались США и Англии (позже эти линкоры были возвращены Италии в рамках партнерства по НАТО). По решению Тройственной комиссии 1948 года СССР получил линкор "Джулио Чезаре", легкий крейсер "Эммануэле Филиберто Дюка Д"Аоста", эсминцы "Артильери", "Фучильере", миноносцы "Анимозо", "Ардиментозо", "Фортунале" и подводные лодки "Мареа" и "Ничелио".

9 декабря 1948 года "Джулио Чезаре" покинул порт Таранто и 15 декабря прибыл в албанский порт Влера. 3 февраля 1949 года в этом порту состоялась передача линкора советским морякам. 6 февраля над кораблем подняли военно-морской флаг СССР.

На линкоре и подлодках был произведен осмотр всех помещений, булей, перекачена нефть, осмотрены нефтехранилища, погреба боезапаса, кладовые и все вспомогательные помещения. Ничего подозрительного обнаружено не было. Москва нас предупредила, что в итальянских газетах появились сообщения о том, что русские-де не доведут репарационные корабли в Севастополь, что на переходе они взорвутся, а потому итальянская команда и не пошла с русскими в Севастополь. Не знаю, что это было - блеф, запугивание, но только 9 февраля я получил сообщение из Москвы, что к нам вылетает спецгруппа из трех офицеров-саперов с миноискателями, которые помогут нам обнаружить запрятанные на линкоре мины.

10 февраля прибыли армейские специалисты. Но когда мы показали им помещения линкора, когда они увидели, что переносную лампу можно легко зажечь от корпуса корабля, армейцы от поиска мин отказались. Их миноискатели хороши были в поле... Так они и уехали ни с чем. А нам потом весь поход от Влеры до Севастополя мерещилось тиканье «адской машинки»».

…Я просмотрел в архиве немало папок, когда мои усталые глаза не наткнулись на телеграмму МВД Италии от 26 января 1949 года. Она была адресована всем префектам итальянских провинций.

В ней сообщалось, что по данным надежного источника, готовятся атаки на корабли, уходящие в Россию. В этих атаках будут задействованы бывшие подводные диверсанты из 10-й флотилии. У них есть все средства для проведения этой боевой операции. Некоторые из них готовы даже пожертвовать своей жизнью.

Из Главного штаба ВМС произошла утечка информации о маршрутах репарационных кораблей. Точка атаки выбрана вне итальянских территориальных вод, предположительно в 17 милях от порта Влера.

Эта телеграмма подтверждает недавние весьма громкие показания ветерана 10-й флотилии МАС Уго Д′Эспозито, укрепляет нашу гипотезу о реальных причинах гибели «Джулио Чезаре». И если кто-то до сих пор не верит в заговор вокруг линкора, в существование организованной боевой силы, направленной против него, то эта телеграмма, так же, как и другие документы из найденной мной архивной папки, должны развеять эти сомнения. Их этих полицейских бумаг становится ясно, что в Италии существовала весьма эффективная разветвленная неофашистская организация в лице бывших подводных спецназовцев. И государственные органы об этом знали. Почему же не было проведено кардинальное расследование деятельности этих людей, чья социальная опасность бросалась в глаза? Ведь и в самом военно-морском ведомстве было немало сочувствующих им офицеров. Почему министерство внутренних дел, будучи хорошо осведомленным о взаимосвязи между Валерио Боргезе и ЦРУ, о заинтересованности американской разведки в реорганизации 10-й флотилии MAS, вовремя не остановило «Черного князя»?»

Кому и зачем это было нужно?

Итак, линкор «Джулио Чезаре» благополучно прибыл в Севастополь 26 февраля. Приказом по Черноморскому флоту от 5 марта 1949 года линкору присвоили название "Новороссийск". Но он еще не стал полноценным боевым кораблем. Чтобы ввести его в линию, нужен был ремонт, нужна была и модернизация. И только к середине 50-х годов, когда репарационный корабль начал выходить в море на боевые стрельбы, он стал реальной силой в холодной войне, силой, которая угрожала интересам вовсе не Италии, но Англии.

В начале 50-х годов Англия с большой тревогой следила за событиями в Египте, где в июле 1952 года, после военного переворота, к власти пришел полковник Гамаль Насер. Это было знаковое событие, и знак этот предвещал конец безраздельного британского владычества на Ближнем Востоке. Но Лондон не собирался сдаваться. Премьер-министр Антони Иден, комментируя национализацию Суэцкого канала, заявил: «Большой палец Насера прижат к нашему дыхательному горлу». К середине 50-х в зоне Суэцкого пролива – второй после Гибралтара «дороги жизни» для Британии, вызревала война. У Египта военного флота почти не было. Но у Египта был союзник с внушительным Черноморским флотом – Советский Союз.

А боевое ядро Черноморского флота составляли два линкора – «Новороссийск», флагманский корабль, и «Севастополь». Ослабить это ядро, обезглавить его – задача для английской разведки была весьма актуальная.

И вполне посильная. Но Англия, как утверждают историки, всегда таскала каштаны из огня чужими руками. В данной ситуации чужими и очень удобными руками были итальянские боевые пловцы, которые располагали и чертежами корабля, и картами всех севастопольских бухт, поскольку подразделение 10-й флотилии МАС – дивизион Большой Медведицы – активно действовал в годы войны у берегов Крыма, в севастопольской гавани.

Большая политическая игра, которая завязывалась вокруг зоны Суэцкого канала, напоминала дьявольские шахматы. Если Англия объявит «шах» Насеру, то Москва может прикрыть своего соратника такой мощной фигурой как «ладья», то бишь линкор «Новороссийск», у которого было свободное право проходить Босфор и Дарданеллы и который мог быть в угрожаемый период переброшен к Суэцу за двое суток. Но «ладья» находилась под боем малозаметной «пешки». Убрать «ладью» было вполне реально, ибо, во-первых, она был ничем не защищена – вход в Главную бухту Севастополя охранялся из рук вон плохо, а, во-вторых, линкор носил в своем чреве свою смерть – взрывчатку, заложенную людьми Боргезе в Таранто.

Проблема была в том, как воспламенить запрятанный заряд. Самое оптимальное – вызвать его детонацию вспомогательным – наружным – взрывом. Для этого боевые пловцы транспортируют мину к борту и устанавливают ее в нужном месте. Как доставить диверсионную группу в бухту? Точно так же, как Боргезе доставлял в годы войны своих людей на подводной лодке «Шире» – под водой. Но подводного флота у Италии уже не было. Зато частная судостроительная фирма «Kosmos» выпускала сверхмалые субмарины и продавала их в разные страны. Приобрести такую лодку через подставное лицо стоило ровно столько, сколько стоила сама SX-506. Запас хода у подводного «карлика» небольшой. Для переброски транспортера боевых пловцов в район действия необходимо надводное грузовое судно, с которого два палубных крана опустили бы его на воду. Эта проблема решалась частным фрахтом того или иного «купца», который бы ни у кого не вызвал подозрений. И такой «купец» нашелся…

Тайна рейса «Ацилии»

Военная разведка Черноморского флота после гибели «Новороссийска» заработала с удвоенной активностью. Разумеется, прорабатывалась и «итальянская версия». Но в угоду авторам главной версии «случайный подрыв на невытраленой немецкой мине», разведка доложила, что никаких или почти никаких итальянских судов на Черном море в период, предшествующий взрыву «Новороссийска» не было, или почти не было. Там где-то очень далеко прошло какое-то иностранное судно.

Книга Рибустини, факты, опубликованные в ней, говорят совершенно об ином! Итальянское судоходство в Черном море в октябре 1955 года было весьма напряженным. По меньшей мере 21 торговое судно под итальянским триколором бороздили Черное море, выйдя из портов Южной Италии. «Из документов Министерства внутренних дел, министерства финансов и МИДа, которые относятся к категории «секретно», видно, что из портов Бриндизи, Таранто, Неаполя, Палермо торговые суда, танкеры, пройдя Дарданеллы, направились в различные черноморские порты - и в Одессу, и в Севастополь, и даже в сердце Украины – по Днепру в Киев. Это «Кассия», «Циклоп», «Камилло», «Пенелопа», «Массауа», «Женцианелла», «Алькантара», «Сикула», «Фрулио» загружали и выгружали из своих трюмов зерно, цитрусовые, металлы.

Прорыв, который открывает новый сценарий, связан с обнародованием некоторых документов из кабинетов полиции и префектуры порта Бриндизи. Из этого города с видом на Адриатическое море 26 января 1955 года вышло грузовое судно «Ацилия», принадлежавшее неаполитанскому коммерсанту Раффаэле Романо. Разумеется, столь напряженный трафик не остался без внимания SIFAR (итальянской военной разведки). Это общемировая практика – в экипажах гражданских судов всегда есть люди, которые ведут наблюдение за всеми встреченными военными кораблями и прочими военными объектами, а по возможности, ведут еще и радиотехническую разведку. Однако SIFAR не отмечает «никаких следов военных мероприятий в рамках движения торговых судов в направлении портов Черного моря». Было бы удивительно, если бы сифаровцы подтвердили наличие таких следов.

Итак, на борту «Ацилии», согласно судовой роли, 13 моряков плюс еще шестеро.

Лука Рибустини: «Официально, судно должно было прийти в советский порт, чтобы погрузить цинковый лом, но его реальная миссия, которая продолжалась, по крайней мере, в еще два последующие месяцы, остается загадкой. Капитан порта Бриндизи отправил в Управление общественной безопасности донесение, что шесть человек из экипажа «Ацилии», находятся на борту внештатно, и что все они принадлежат к конфиденциальной службе ВМС Италии, то есть к службе безопасности ВМС (SIOS)».

Итальянский исследователь отмечает, что среди этих нештатных членов экипажа были высококлассные радиоспециалисты в области радиоразведки и шифровальной службы, а также наисовременнейшая аппаратура для перехвата советских радиосообщений.

Документ капитана порта сообщает, что пароход «Ацилия» готовился к этому рейсу офицерами ВМС. Аналогичная информация была передана в тот же день и префектуре города Бари. В марте 1956 года «Ацилия» совершила еще один рейс в Одессу. Но это уже после гибели линкора.

Разумеется, эти документы, комментирует Рибустини, ничего не говорят о том, что рейсы «Ацилии» были сделаны для подготовки диверсии против «Новороссийска»

«Тем не менее, мы можем смело сказать, что, по крайней мере, два рейса, сделанных владельцем судна неаполитанцем Раффаэле Романом, преследовали военно-разведывательные цели, имея на борту высококвалифицированный персонал ВМС. Эти рейсы были сделаны за несколько месяцев до и после гибели линкора «Новороссийск». И эти внештатные специалисты не принимали участие в погрузочных работах наравне с другими моряками парохода, которые наполняли трюмы пшеницей, апельсинами, металлоломом. Все это вызывает определенные подозрения в контексте этой истории.

Из порта Бриндизи в Черное море ушла не только «Ацилия», но, вероятно, и корабль, который доставил коммандос 10-й флотилии МАС в порт Севастополь.

Из девятнадцати человек экипажа, по меньшей мере трое, безусловно, принадлежали к военно-морскому ведомству: первый помощник, второй офицер-инженер и радист. Первые двое поднялись на борт «Алиции» в Венеции, третий же, радист, прибыл в день отхода судна - 26 января; покинули судно через месяц, тогда как все обычные моряки подписывают контракт как минимум на три-шесть месяцев. Были и другие подозрительные обстоятельства: в день отхода в спешке была установлена новая мощная радиоаппаратура, которая тут же была и опробована. Офицер порта Чивитавеккья, который помогал мне в моем расследовании, сказал, что в то время радиоспециалисты такого класса на торговых судах были большой редкостью и что только ВМС имели несколько унтер-офицеров по специальности РТ».

На многое могла бы пролить свет судовая роль, документ, в котором отражены все данные членов экипажа и их функциональные обязанности. Но на запрос Рибустини достать из архива судовую роль парохода «Ацелия» портовый чиновник ответил вежливым отказом: за шестьдесят лет этот документ не сохранился.

Как бы там ни было, но Лука Рибустини бесспорно доказывает одно: военная разведка Италии, и не только Италии питала весьма пристальный интерес к главной военной базе Черноморского флота СССР. Никто не может утверждать, что в Севастополе не было иностранной разведывательной агентуры.

Те же женевьезы – потомки древних генуэзцев, жившие в Крыму, в Севастополе, могли весьма сочувствовать своей исторической родине. Своих детей они отправляли на учебу в Геную и другие итальянские города. Мог ли СИФАР упустить такой замечательный вербовочный контингент? И все ли студенты возвращались после учебы в Крым совершенно безгрешными? От агентов на берегу требовалось сообщать резиденту о выходах линкора в море и о возвращении его в базу, о местах стоянок «Новороссийска». Это простая и легкодоступная информация была весьма важна для тех, кто охотился за кораблем с моря.

Сегодня уже не столь важно, как именно проникли боевые пловцы в главную гавань Севастополя. На этот счет существует множество версий. Если вывести из них нечто «среднеарифметическое», то получится такая картина. Сверхмалая подводная лодка SF, спущенная ночью с борта зафрахтованного сухогруза на траверзе Севастополя, входит в гавань через распахнутые боновые ворота и выпускает диверсантов через специальный шлюз. Они доставляют мину к месту стоянки линкора, и крепят ее к борту в нужном месте, выставляют время взрыва и возвращаются по акустическому маячку на поджидающую их мини-субмарину. Затем та уходит за пределы территориальных вод в точку встречи с судном-транспортировщиком. После взрыва – никаких следов. И пусть этот вариант не покажется эпизодом из «Звездных войн». Подобные вещи люди Боргезе проделывали не раз в еще более сложных условиях…

Вот как комментирует эту версию журнал ФСБ РФ «Служба безопасности» (№ 3–4 1996 г.):

«10-я штурмовая флотилия» принимала участие в осаде Севастополя, базируясь в портах Крыма. Теоретически, иностранный подводный крейсер мог доставить боевых пловцов на максимально близкое к Севастополю расстояние, чтобы те осуществили диверсию. С учетом боевого потенциала первоклассных итальянских аквалангистов, пилотов малых подлодок и управляемых торпед, а также принимая во внимание разгильдяйство в вопросах охраны главной базы Черноморского флота, версия о подводных диверсантах выглядит убедительно». Напомним еще раз – это журнал очень серьезного ведомства, которое не увлекается фантастикой и детективами.

Взрыв немецкой донной мины и итальянский след были основными версиями. Пока неожиданно в августе 2014 года не заговорил Уго Д′Эспозито, ветеран диверсионной группы боевой итальянской группы 10 МАС. Он дал интервью римскому журналисту Луке Рибустини, в котором весьма уклончиво отвечает на вопрос корреспондента, разделяет ли он мнение, что бывший итальянский линкор "Джулио Чезаре" был потоплен итальянскими спецназовцами в годовщину так называемого Марша на Рим Бенито Муссолини. Д′Эспозито ответил: " Некоторые из флотилии МАС не хотели, чтобы этот корабль был передан русским, они хотели его уничтожить. Они сделали все возможное, чтобы потопить его".

Он был бы плохим спецназовцем, если бы ответил на вопрос прямо: «Да, это сделали мы». Но даже если бы он так сказал, ему бы все равно не поверили – мало ли что может заявить 90-летний старик?! И даже если бы сам Валерио Боргезе воскрес и сказал: «Да, это сделали мои люди», то и ему бы не поверили! Сказали бы, что присваивает себе чужие лавры – лавры Его Величества Случая: обратил к своей вящей славе взрыв невытраленной немецкой донной мины.

Однако российские источники имеют и другие свидетельства бойцов 10-й флотилии. Так, капитан дальнего плавания Михаил Ландер приводит слова итальянского офицера - Николо, якобы одного из исполнителей взрыва советского линкора. Согласно Николо, в диверсии участвовало восемь боевых пловцов, которые прибыли с мини-субмариной на борту грузового парохода.

Оттуда "Пиколло" (название лодки) прошла в район бухты Омега, где диверсанты устроили подводную базу - выгрузили дыхательные баллоны, взрывчатку, гидробуксиры и др. Затем в течение ночи они заминировали "Новороссийск" и взорвали его, писала в 2008 году газета "Совершенно секретно", весьма близкая к кругам «компетентных органов».

Можно иронизировать по поводу Николо-«Пиколло», но бухта Омега в 1955 году находилась за окраиной города, и берега ее были весьма пустынны. Несколько лет назад мы с начальником подводно-диверсионного центра Черноморского флота изучали карты севастопольских бухт: где, и в самом деле, могла разместиться оперативная база боевых пловцов. Таких мест в районе стоянки «Новороссийска» нашли несколько: корабельное кладбище на Черной речке, где списанные эсминцы, тральщики, подводные лодки ожидали своей очереди на разделку металла. Атака могла быть оттуда. А уйти диверсанты могли через территорию Морского госпиталя, напротив которого стоял линкор. Госпиталь – не арсенал, и охранялся он весьма несерьезно. В общем, если атака с ходу, с моря могла захлебнуться, у диверсантов были вполне реальные возможности устроить в севастопольских бухтах временные убежища для выжидания выгодной ситуации.

Критика критиков

Позиции сторонников случайно-минной версии сегодня весьма поколеблены. Но они не сдаются. Они задают вопросы.

1. Во-первых, акция подобного масштаба возможна только при участии государства. И скрыть подготовку к ней было бы очень сложно, учитывая активность советской разведки на Апеннинском полуострове и влияние итальянской компартии. Частным лицам организовать подобную акцию было бы не под силу - слишком большие ресурсы понадобились бы на ее обеспечение, начиная с нескольких тонн взрывчатки и заканчивая средствами транспортировки (опять же не забудем про секретность).

Контраргумент . Скрыть подготовку к диверсионно-террористической акции сложно, но возможно. Иначе мир не будоражили бы взрывы террористов на всех континентах. «Активность советской разведки на Апениннском полуострове» не вызывает сомнений, но ведь и разведка не всеведуща, как и компартия Италии тем паче. Можно согласиться, что частным лицам такая масштабная операция не по плечу, но ведь речь изначально шла о покровительстве людям Боргезе английской разведки, а значит, в денежных средствах они не были стеснены.

2. Как признавались сами бывшие итальянские боевые пловцы, их жизнь после войны жестко контролировалась государством, и любая попытка «самодеятельности» была бы пресечена.

Контраргумент. Было бы странно, если бы бывшие итальянские боевые пловцы стали хвастаться своей свободой и безнаказанностью. Да, их контролировали до определенных рамок. Но не до такой степени, чтобы мешать их контактам с той же английской разведкой. Государство не смогло проконтролировать участие князя Боргезе в попытке антигосударственного переворота и его тайного отъезда в Испанию. Итальянское государство, как отмечает Лука Рибустини, несет прямую ответственность за организационное сохранение 10-й флотилии МАС в послевоенные годы. Контроль итальянского государства дело очень призрачное. Достаточно вспомнить, насколько успешно оно «контролирует» деятельность сицилийской мафии.

3. Подготовку к подобной операции следовало держать втайне от союзников, в первую очередь от США. Узнай американцы о готовящейся диверсии ВМС Италии или Великобритании, они, наверняка, воспрепятствовали бы этому: в случае провала, США долго бы не смогли отмыться от обвинений в разжигании войны. Совершать подобную вылазку против страны, обладающей ядерным оружием, в разгар холодной войны было бы безумием.

Контраргумент. США тут и вовсе ни при чем. 1955–56 годы – это последние годы, когда Британия пыталась самостоятельно решать международные проблемы. Но после египетской тройственной авантюры, которую Лондон провел вопреки мнению Вашингтона, Британия окончательно вошла в фарватер Америки. Поэтому согласовывать с ЦРУ диверсионную операцию в 1955 году англичанам было не обязательно. Сами с усами. В разгар холодной войны американцы совершали самые разные вылазки «против страны, обладающей ядерным оружием». Достаточно вспомнить печально знаменитый полет самолета-разведчика «Локхид – U-2».

4. Наконец, для того, чтобы заминировать корабль такого класса в охраняемой гавани, необходимо было собрать полную информацию о режиме охраны, местах стоянки, выходах кораблей в море и так далее. Сделать это без резидента с радиостанцией в самом Севастополе или где-то рядом невозможно. Все операции итальянских диверсантов во время войны проводились только после тщательной разведки и никогда «вслепую». Но даже по прошествии полувека нет ни одного свидетельства того, что в одном из самых охраняемых городов СССР, насквозь профильтрованном КГБ и контрразведкой, действовал английский или итальянский резидент, исправно поставлявший информацию не только в Рим или Лондон, но и лично князю Боргезе.

Контраргумент . Что касается иностранной агентуры, в частности, среди женевьезов, об этом говорилось выше.

В Севастополе «насквозь профильтрованном КГБ и контрразведкой», увы, оставались еще даже остатки агентурной сети абвера, что показали судебные процессы 60-х годов. О вербовочной деятельности такой сильнейшей разведки мира, как Ми-6, и говорить нечего.

Даже если бы диверсанты были бы обнаружены и арестованы, они стояли бы на том, что их акция – инициатива вовсе не государственная, а частная (и Италия бы это подтвердила на любом уровне), что это сделали добровольцы – ветераны Второй мировой, которым дорога честь флага родного флота.

"Мы – последние романтики, выжившие свидетели вычеркнутого из истории периода, потому что история помнит только победителей! Никто никогда не заставлял нас: мы были и остаемся добровольцами. Мы "беспартийные", но не "аполитичные", и мы никогда не поддержим и не отдадим наш голос тем, кто презирает наши идеалы, оскорбляет нашу честь, забывает наши жертвы. 10-я флотилия MAS никогда не была ни королевской, ни республиканской, ни фашистской, ни бадольянской (Пьетро Бадольо – участник смещения Б. Муссолини в июле 1943 года. – Н.Ч .). Но всегда только и чисто итальянской!" - провозглашает сегодня сайт Ассоциации бойцов и ветеранов 10-й флотилии МАС.

Москва–Севастополь

Специально для Столетия

Вопрос о сроке жизни самолёта, корабля или автомобиля, разумеется, точного ответа не имеет. Кто-то третий десяток лет ездит на своем любимом «Бьюик Роудмастер», другие меняют машины каждые четыре года. Это рассказ о боевом корабле с непростой историей, двух его жизнях и неожиданной гибели.

Почти 60 лет назад, 29 октября 1955 года, произошла катастрофа, завершившая долгий и сложный путь одного из самых знаменитых кораблей в истории. В Северной бухте Севастополя от взрыва затонул итальянский линкор «Джулио Чезаре» («Юлий Цезарь»), который, впрочем, к моменту гибели давно стал флагманом Черноморской эскадры Советского Военно-морского флота и ходил под новым именем «Новороссийск». Погибло боле шестисот моряков. Долгое время подробности этих событий не разглашались, версии трагедии держались в секрете – совершенно неудивительно, ведь крайне странные события в Севастопольской бухте привели к перестановкам в командовании ВМФ СССР.

«Джулио Чезаре»

Линкору «Новороссийск» на момент катастрофы исполнилось сорок четыре года – весьма почтенный срок для боевого корабля. Большую часть жизни он был известен под именем «Джулио Чезаре» – и долгое время плавал под флагом итальянских ВМС.

Дредноут «Джулио Чезаре» на стапеле, 1911 год.

История «Юлия Цезаря» началась 27 июня 1909 года, когда Италия решила провести модернизацию боевого флота и утвердила масштабный проект по постройке трёх крейсеров, двенадцати подводных лодок, а также дюжины эсминцев, тридцати четырёх миноносцев и, наконец, трёх линкоров дредноутного типа по проекту 1908 года. Так в 1910 году в Генуе были заложены будущие «Леонардо да Винчи», «Конте ди Кавур» и «Джулио Чезаре», который изначально и подразумевался как флагманский корабль.

Англичане любили шутить по поводу итальянского флота, мол, итальянцы гораздо лучше строят корабли, чем умеют на них воевать. Шутки шутками, но Италия всерьёз рассчитывала на свои новые линкоры в грядущем европейском конфликте, и к началу Первой мировой войны «Джулио Чезаре» находился в главной военно-морской базе Таранто, постоянно проводя учения и стрельбы. Доктрина линейного артиллерийского боя подразумевала, что линкоры должны вступать в бой только с линкорами противника, и артиллерийская подготовка экипажа велась самая серьёзная. В 1916 году корабль перевели к берегам Корфу, в декабре 1917 – в южную часть Адриатики, и к концу войны он вернулся в Таранто. Весь багаж опыта «Цезаря» за Первую мировую состоял из 31 часа на боевых заданиях и 387 часов на учениях, ни одного столкновения с противником не последовало.

Спуск на воду в Генуе, верфи Ансальдо. 15 октября 1911 года.
Источник: Айзенберг Б. А., Костриченко В. В., Таламанов П. Н. «Эпитафия великой мечте». Харьков, 2007

В межвоенный период «Джулио Чезаре», оставаясь гордостью итальянского флота, активно совершенствовался и дорабатывался. В 1922 году ему изменили фок-мачту, в 1925 – систему управления огнём и установили катапульту для гидросамолётов. Наибольшие преобразования корабль претерпел в 30-х годах во время капитального ремонта – на тот момент ему было уже более двадцати лет! Водоизмещение линкора достигло 24 000 тонн, максимальная скорость – 22 узлов. Начальное вооружение включало 13 305-мм орудий, 18 120-мм орудий, 13 76-мм орудий, три торпедных аппарата, зенитные установки и крупнокалиберные пулемёты, в результате модернизации основной калибр был рассверлён до 320 мм.

Первый серьёзный бой итальянский линкор провёл после начала Второй мировой войны. 6 июля 1940 года у мыса Пунта Стило «Чезаре» вступил в перестрелку с флагманом британской эскадры линкором «Уорспайт», но, к сожалению, не смог показать себя с лучшей стороны: попадание (большинство историков сходятся на мнении, что оно было случайным) 381-мм снаряда вызвало пожар на «Чезаре», погибло 115 членов экипажа, были разрушены лёгкие орудия и повреждены четыре котла. Кораблю пришлось отступать.

«Джулио Чезаре» в 1917 году

В ноябре 1940 года британская авиация атаковала итальянские линкоры в гавани Таранто, в результате чего «Чезаре» был переведён сначала в Неаполь, потом в Сицилию. Второй серьёзный бой линкор провёл с английским конвоем на Мальту 27 ноября. Корабли противоборствующих сторон получили незначительные повреждения, итальянцы отступили при приближении вражеской авиации. В 1941 году «Чезаре» опять не повезло: корабль пострадал от очередного британского авианалёта и был отправлен на длительный ремонт. К 1942 году стало понятно, что 30-летний корабль безнадёжно устарел. Из-за недостатков конструкции он мог погибнуть от одного торпедного попадания, а также был не способен всерьёз сопротивляться вражеской авиации.

До конца боевых действий линкор оставался в гавани, служа в качестве плавучей казармы.

«Джулио Чезаре» в бою у Пунта Стило. Фото сделано с линкора «Конте ди Кавур»

«Новороссийск»

Италия капитулировала в 1943 году. Согласно условиям союзников, итальянский флот должен был быть поделён между странами-победителями. СССР претендовал на новые линкоры, поскольку из линейных кораблей в строю советских ВМС остались лишь дореволюционные дредноуты «Севастополь» и «Октябрьская революция», но в условиях назревающей холодной войны ни США, ни Британия не стремились усиливать флот потенциального противника, и вместо линкора типа «Литторио» постройки второй половины 30-х годов СССР был передан только старый «Джулио Чезаре». Учитывая возраст корабля, советское командование решило использовать его для подготовки экипажей. Что касается более новых итальянских линкоров, они были возвращены Италии в рамках партнёрства по НАТО.

9 декабря 1948 года бывшая гордость итальянского флота линкор «Джулио Чезаре» вышел из Таранто и спустя 6 дней прибыл в албанский порт Влёра. В феврале 1949 года он был передан советской комиссии под командованием контр-адмирала Левченко. 26 февраля линкор пришвартовался в Севастополе, а приказом от 5 марта 1949 года – переименован в «Новороссийск». Началась новая жизнь «Джулио Чезаре».

Таранто, 1948 год. Одна из последних фотографий линкора под итальянским флагом.
Источник: Айзенберг Б. А., Костриченко В. В., Таламанов П. Н. «Эпитафия великой мечте». Харьков, 2007

Как отмечают исследователи, корабль был принят в крайне запущенном состоянии. Серьёзного ремонта или замены требовали трубопроводы, арматура, обслуживающие механизмы, то есть всё, что не подверглось капитальному ремонту 30-х годов. Перед сдачей корабля итальянцы отремонтировали только электрику, чтобы корабль как минимум добрался до нового порта приписки. При этом восстановление «Новороссийска» в Севастополе затруднялось тем, что в СССР практически не было специалистов, владеющих итальянским языком, на котором была составлена вся документация по кораблю. Более того, технические документы были предоставлены не в полном объёме, что ещё более усложняло ремонтные работы.

Несмотря на трудности с эксплуатацией корабля, уже в августе 1949 года «Новороссийск» принял участие в манёврах эскадры в качестве флагмана. Он ещё не стал полноценной боевой единицей, и до полного восстановления было далеко, но советское командование хотело продемонстрировать успехи в освоении итальянского корабля. Разведка НАТО убедилась, что «Новороссийск» вошёл в строй ЧФ СССР, а это уже был достаточный результат.

Линейный корабль «Новороссийск» в Северной бухте Севастополя, 1949 год

Последующие шесть лет линкор провёл в постоянных ремонтах. За это время на нём установили 24 зенитных автомата калибра 37-мм, новые радиолокационные станции, средства связи и заменили итальянские турбины. Тем не менее, эксплуатация корабля осложнялась крайне некомфортными условиями для экипажа, постоянными поломками и изношенностью систем.

Октябрьская катастрофа

28 октября 1955 года корабль вернулся в гавань и занял место в Северной бухте Севастополя, примерно в 110 метрах от берега. Глубина составляла 17 метров, плюс около 30 метров вязкого ила.

Трагедия произошла спустя сутки. На борту «Новороссийска» находилось более полутора тысяч человек: часть экипажа (не ушедшие в увольнение), новое пополнение, курсанты и солдаты. Поминутная реконструкция происшедшего впоследствии была создана на основе показаний выживших очевидцев.

29 октября в 01:31 по московскому времени под корпусом корабля с правого борта в носу произошёл мощный взрыв. В подводной части корпуса образовалась пробоина площадью более 150 квадратных метров, с левого борта и вдоль киля – вмятина более двух метров. Общая площадь повреждений подводной части около составила 340 квадратных метров на участке в 22 метра. В пробоину сразу хлынула вода, образовался крен на правый борт.

В 01:40 о взрыве сообщили командующему флотом, в 02:00 был отдан приказ буксировать корабль на мель. 02:32 – зафиксирован сильный крен на левый борт, к 03:30 на палубе выстроились незанятые моряки, у борта линкора стояли спасательные суда, но эвакуация не начиналась. Как потом объяснял адмирал Пархоменко, он «не счёл возможным заблаговременно приказать личному составу оставить корабль, так как до последних минут надеялся, что корабль будет спасён, и не было мысли, что он погибнет». «Новороссийск» начал опрокидываться, моряки спасались на шлюпках, или просто прыгали в воду, многие остались внутри линкора.

К 04:14 корабль лёг на левый борт, и к 22:00 29 октября полностью исчез под водой. За несколько часов погибло 609 человек: от взрыва, накрытые корпусом корабля в воде, в затопленных отсеках. По воспоминаниям водолазов, только к 1 ноября замурованные и обречённые на смерть моряки перестали подавать сигналы.

В мае 1957 года корабль подняли, отвели в Казачью бухту, изучили и разобрали на металл.

Не всё так однозначно

Для выяснения причин взрыва была создана специальная правительственная комиссия, которую возглавил заместитель председателя Совета Министров СССР Вячеслав Малышев. Современники отзывались о нём как об инженере высочайшей эрудиции, высококлассном специалисте в судостроении, который, что характерно, ещё в 1946 году рекомендовал отказаться от приобретения «Джулио Чезаре». В соответствии с назначенными жёсткими сроками, комиссия выдала своё заключение через две с половиной недели. Официальная версия гласила, что взрыв был вызван немецкой магнитной миной, оставшейся после Второй мировой войны, с зарядом силы 1000–1200 кг в тротиловом эквиваленте. Прямыми виновниками гибели людей объявили Пархоменко, и.о. командира линкора капитана Хуршудова и члена Военного совета Черноморского флота вице-адмирала Кулакова.

Гибель линкора «Новороссийск»

ТАЙНА ГИБЕЛИ ЛИНКОРА "НОВОРОССИЙСК".

После победы во Второй мировой войне союзники разделили итальянский флот по решению Тройственной комиссии 1948 года. В результате этого Советскому Союзу достался лёгкий крейсер, 9 эсминцев, 4 подлодки и линейный корабль "Юлий Цезарь", построенный ещё до Первой мировой. 6 февраля 1949 года над кораблем был поднят флаг ВМФ СССР, а чуть позже, в марте, линкор переименовали в "Новороссийск".
Состояние "Юлия Цезаря" при передаче было неважным: в течение пяти лет, едва не сданный в утиль, корабль ржавел с небольшой, явно недостаточной для такого судна, командой на борту без надлежащего техобслуживания. Не спас положение и небольшой ремонт, проведённый непосредственно перед передачей линкора Союзу.

Тем не менее, уже в июле 49 года "Новороссийск" принял участие в манёврах в качестве флагмана эскадры. Впоследствии линкор провёл в ремонтных доках довольно много времени, его чинили целых восемь раз и добились определённых успехов: заменили боевые и технические средства, модернизировали турбины, даже с неудобной планировкой разобрались. Планировали полностью перевооружить корабль, но решили не торопиться и оставить итальянские орудия. В перспективе предполагалось оснастить линкор снарядами с тактическими ядерными зарядами - и тогда бы он, несмотря на почтенный возраст в 35 лет, стал представлять реальную угрозу противнику.

28 октября 1955 года "Новороссийск" вернулся из очередного похода, причалив в районе Морского госпиталя. на борту, помимо штатных матросов, находились солдаты, переведённые из армии во флот и абсолютно не готовые к тому, что произошло чуть позже: в половине второго ночи под корпусом корабля раздался мощнейший взрыв (~1100-1800 кг тринитротолуола). Видя что поступление воды остановить не удается, исполняющий обязанности командира капитан второго ранга Г.Хоршудов обратился к командующему флотом вице-адмиралу Пархоменко с предложением эвакуировать часть команды, которая из-за затопления носовой части стала собираться на юте и насчитывала несколько сотен человек, но получил отказ. В 4.15 корабль после крена опрокинулся, утащив под воду сотни человек, находившихся на палубе и в отсеках. В десять часов вечера линкор затонул окончательно.

Несмотря на то, что с момента взрыва до момента опрокидывания было достаточно времени (не говоря уже о времени полного затопления, произошедшего через 20 часов после аварии), из отсеков спасти удалось только 9 человек: двух вытащили водолазы, семерых достали через разрезанное днище корабля спасатели с "Карабаха".

В результате катастрофы погибло более 600 человек: досталось не только экипажу линкора, но и тем, кто пришёл на помощь. О факте трагедии никто в то время не узнал, ей суждено было стать государственной тайной. В связи с этой ситуацией с поста главкома ВМФ был снят адмирал Кузнецов: его убрали с должности, лишили звания и отправили в отставку. В первую очередь на принятие такого решения повлияло то, что погибло очень много людей, причём не внезапно, а после плохо организованной процедуры спасения корабля, ведь с момента взрыва до времени затопления прошло всего лишь чуть меньше суток! Бросается в глаза и то, что откровенно устаревший линкор продолжал работать наравне с более молодыми судами и даже являлся флагманом. Несмотря на большое время, проведённое им в ремонте, "Новороссийск" не мог тягаться с современными боевыми судами и не удовлетворял некоторым техническим требованиям. И, тем не менее, ходил в морские походы, а не стоял в качестве музея в порту. Возможно, из-за того, что своих больших кораблей у СССР ещё не было, а потребность в мощных океанских судах ощущалась.

Причинами катастрофы "Новороссийска" разными людьми в разное время считались и халатность командования флота, и диверсия, проведённая то ли итальянцами, то ли англичанами, и взорвавшаяся мина или даже пара мин времён Второй мировой войны. Ниже мы рассмотрим более подробно две версии случившегося: мнениями поделятся кандидат технических наук Олег Леонидович Сергеев и капитан второго ранга Сергей Васильевич Елагин. Первый исследователь говорит о том, что диверсия вполне могла быть осуществлена не иностранными спецкомандами, а советскими профессионалами, чтобы дискредитировать высшее командование флота в лице адмирала Кузнецова и его окружения. Второй автор не исключает вмешательство английских боевых пловцов, приводя некоторые примеры из истории. Впрочем, обо всём по порядку...

Максим Волченков

Улика из прошлого - Гибель Новороссийска.

...Неожиданные выводы можно сделать из сравнения материалов работы правительственной комиссии СССР (1955 г.) по факту трагической гибели линкора "Новороссийск" и более 600 моряков его экипажа на военно-морской базе Севастополя с результатами и итогами работы комиссии чиновников правительства Великобритании (1956 г.), когда в Портсмуте погиб только один военный моряк из состава 12-й флотилии Королевского флота Великобритании Лайонел Крэбб.
...Можно с уверенностью сказать, что атаку "Новороссийска" проводили настоящие профессионалы, специалисты своего дела. Их в то время было так мало, что не составляло большого труда назвать поименно каждого! Это могли быть только боевые пловцы из итальянской флотилии MAC, британской 12-й флотилии или германского соединения "К". Других специалистов с практическим боевым опытом в Европе и НАТО просто не существовало. Почему правительственная комиссия СССР в 1955 г. только робко потянула и тут же оборвала тонкую ниточку версии, которая тянулась к диверсантам из 12-й флотилии военно-морских сил Великобритании в Портсмуте? Версия есть, а неоспоримых фактов в подтверждение на момент работы правительственной комиссии СССР вроде бы и нет. Или комиссии просто не позволили завершить начатое по политическим мотивам в свете "крепнувшей каждый день советско-британской дружбы на вечные времена"?

18 апреля 1956 г. с официальным визитом в Англию прибыл отряд советских кораблей. На борту одного из них находился 1-й секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. Корабли пришвартовались у причала британской военно-морской базы Портсмут, которая охранялась особо тщательно. На судах вывели из действия паротурбинные главные энергетические установки, готовность которых к даче хода (началу вращения корабельных гребных винтов) была более 1 часа из холодного состояния.

Визит день за днем шел в строгом соответствии с официальной программой. Внезапно происходит целая серия взаимосвязанных "случайных" событий, в центре которых находится советский флагманский корабль крейсер "Орджоникидзе". "Случайно" под днищем именно этого корабля оказался водолаз, "случайно" паротурбинная установка крейсера оказалось прогретой и способной к немедленной даче хода, "случайно" механики крейсера получили приказ: "Провернуть гребные винты!", "случайно" водолаза затянуло под крутящиеся гребные винты крейсера. Очень похоже, что команда крейсера заранее знала о плане и времени визита без приглашения водолаза-"диверсанта", которого она показательно уничтожила без применения какого-либо оружия!

Советская сторона заявила правительству Великобритании официальный протест. Британское правительство принесло извинения, уверяя, что ему ничего не известно по поводу этой провокации, организованной неизвестными третьими лицами с целью разрыва добрососедских отношений между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции.

Журналисты достоверно установили, что, трагически погибший и никому неизвестный этот водолаз-"диверсант" был одним из ветеранов суперсекретной 12-й флотилии британского флота, имел чин капитана 2 ранга и звали его Лайонел Крэбб. В годы Второй мировой войны он успешно руководил обороной британской военно-морской базы Гибралтар от итальянских боевых пловцов и по праву сам считался одним из лучших водолазов британского флота. Лайонел Крэбб лично знал многих итальянцев из 10-й флотилии МАС. Пленные итальянские боевые пловцы не только консультировали специалистов из 12-й флотилии, но и выполняли совместные боевые операции.

Новейшие советские крейсера проекта 68-бис многократно повергали в шок британское адмиралтейство. В первой декаде октября 1955 г. крейсер "Свердлов" в составе отряда советских кораблей начал движение в британскую военно-морскую базу Портсмут с дружеским визитом. Следуя проливом Бельт в сопровождении 2-х эсминцев, в густом тумане, он совершил невозможное (по британским меркам). Корабль кратковременно вышел из общего строя, отклонился от глубоководного фарватера и на полном ходу пересек песчаную отмель с глубиной всего около 4 м! Выполнив столь удивительный (для радарных постов наблюдения НАТО) маневр, корабль возвратился на глубоководный фарватер и точно занял свое место в строю советских кораблей. Грубую ошибку в действиях расчета ходового мостика "Свердлова" при выполнении поворота специалисты НАТО приняли за "секретные испытания" головного крейсера проекта 68-бис, максимально приближенные к условиям боевого прорыва советских крейсеров-рейдеров в Атлантику из Балтийского моря и приняли решение при первой возможности осмотреть днище крейсера легким водолазом (боевым пловцом).

12 октября 1955 г. во время дружественного визита крейсеров "Свердлов" и "Александр Невский" (оба проекта 68-бис) швартуются у стенки военно-морской базы Портсмут. Но никто даже не пытается произвести водолазный осмотр их днищ - на базе 12-й флотилии в Портсмуте в это время нет боевых пловцов, которым можно поручить столь ответственное задание.

18 апреля 1956 г. серийный крейсер "Орджоникидзе" швартуется в Портсмуте в ходе официального визита. И именно в этот момент во время выполнения секретного задания гибнет ветеран 12-й флотилии капитан 2 ранга Крэбб!

Если в октябре 1955 г. лучшие боевые пловцы отсутствуют в Портсмуте, то надо искать "следы" их профессиональной деятельности достаточно далеко за его пределами. Один такой "след" существует - диверсионный подрыв 29 октября 1955 г. советского линкора "Новороссийск" в бухте Севастополя! Все прошедшие годы вину за эту диверсию многочисленные авторы версий причин гибели линкора "Новороссийск" приписывали исключительно профессионалам Второй мировой войны из подразделения боевых пловцов Италии -10-й флотилии MAC! Но кто может серьезно поверить, что в 1955 г. командование военно-морского флота Италии могло самостоятельно планировать и проводить спецоперации такого масштаба и такого уровня возможных военно-политических последствий без санкции командования НАТО? Можно предположить, что в Севастопольской бухте действовала единая команда британских и итальянских боевых пловцов, проходящих совместную службу в 12-й флотилии Королевского флота.

Остается вопрос о мотивах подрыва "Новороссийска". Ответ можно найти в истории Суэцкого канала! В феврале 1955 г. Британия инициирует образование военного союза - Багдадского пакта, куда первоначально входят Турция и Ирак. Англия вступает в Багдадский пакт 4 апреля 1955 г., что позволяет ей установить двойной военный контроль (через НАТО и Багдадский пакт) над черноморскими проливами - единственным путем для выхода Черноморского флота СССР в Средиземное море. 14 мая 1955 г. была создана Организация Варшавского договора, в который входит и Албания, что создает возможность военно-морского присутствия СССР в Средиземном море, базируясь на албанский порт и военно-морскую базу Дуррес в непосредственной близости от стратегической коммуникации Британской империи через Суэцкий канал!

В сентябре 1955 г. Египет в ответ на реальную военную угрозу со стороны Великобритании заключает "торговые" соглашения с СССР, Чехословакией и Польшей о поставках современного вооружения. 29 октября 1955 г. происходит таинственный подрыв линкора "Новороссийск" в Севастополе, что реально могло бы уничтожить все боевое ядро Черноморского флота и на длительный период вывести из строя его главную военно-морскую базу. 11 июня 1956 г. зону Суэцкого канала покидает последний британский солдат. В июле 1956 г. правительство Египта национализирует Суэцкий канал. 29 октября 1956 г. Великобритания, Франция и Израиль предпринимают агрессивные действия против Египта в зоне Суэцкого канала. Если задаться вопросом, что объединяет даты 29 октября 1955 г., 29 октября 1956 г., то ответ лежит в плоскости геополитики - Суэцкий канал!

Источник: http://macbion.narod.ru, Сергей Елагин

Скрытые факты

Информационный пласт, поднятый за прошедшие годы историками и писателями, высветил отказ правительственной комиссии в докладе от 17 ноября 1955 г. "О гибели линкора "Новороссийск" и части его команды" дать объективный ответ на три главных вопроса: что взорвалось, почему не удалось спасти линкор после взрыва и кто мог осуществить диверсию.

Из имеющихся материалов следует, что комиссия стремилась не допустить объяснения фактов сдвоенного взрыва и связать катастрофу с самовзрывом некондиционного артбоезапаса, а затем, когда эта версия не подтвердилась, со случайным подрывом на не вытраленной мине, для чего строились умозрительные модели, далекие от реальной ситуации.

Не был рассмотрен ключевой фактор организации борьбы за живучесть - отсутствие в момент катастрофы 80% строевых офицеров, включая командира корабля и командира БЧ-5, что следует считать основной причиной гибели линкора после взрыва.

Говоря о серьезных конструктивных недостатках линкора, комиссия принижает мужество и героизм моряков, сумевших в течение 165 минут бороться за живучесть корабля, получившего гибельные повреждения. Напротив, "Императрица Мария" продержалась на плаву всего 54 минуты, когда экипаж в условиях не прекращавшейся серии взрывов не смог противостоять натиску стихии и начал спасаться.

Остался загадкой и факт необеспеченного командованием и штабом эскадры внепланового выхода линкора в море 28 октября 1955 года. Не были раскрыты истинные причины неудовлетворительной организации проведения спасательных работ (все командование флота было одномоментно выведено из строя при опрокидывании линкора), возможности подготовки диверсии со стороны берега.

Свидетельств и фактов диверсии в ту пору было более чем достаточно, требовалось только распорядиться ими надлежащим образом, аккумулировав информацию в соответствии с целостным понятием - оружие, включая средства поражения и доставки к цели, приборов и устройств управления и наведения. Такой подход требовал привлечения специалистов и ученых по взрывным процессам, которые без особого труда установили ключевую причину гибели корабля в результате одновременного подрыва двух донных тысячекилограммовых зарядов.

Невыполнение этих очевидных требований позволило комиссии оставить без внимания существенные различия сейсмограмм реального и экспериментальных взрывов, где четко просматривается превышение в два раза амплитуды смещения почвы при реальном, по сравнению с экспериментальным взрывом, а также разницу в продолжительности колебательных процессов и особенности повреждений, нанесенных кораблю.

О повреждении носовой части ЛК "Новороссийск" командир аварийной партии крейсера "Керчь" Саламатин сказал следующее: "Я обратил внимание, что там, где был взрыв, как будто боровком проделали отверстие. Видимо, был взрыв направленного действия. Очень сильный. Борта около носа совершенно целые".

Очевидно, что одним боеприпасом, как это указано в акте комиссии, нанести кораблю сквозное повреждение невозможно.

Подтверждением сдвоенного взрыва служат документальные свидетельства участников событий (также не принятые во внимание при расследовании), различивших два толчка с коротким временным интервалом, а также обнаружение в районе якорной стоянки двух воронок от взрывов, анализ конфигурации и взаимного расположения которых мог дать важную информацию о характере взрывных процессов, возможных способах доставки и постановки зарядов.

Следовательно, кроме суммарной мощности и числа зарядов существуют дополнительные условия, необходимые для концентрации энергии подводных взрывов. Информативной представлялась догадка начальника минно-торпедного управления Черноморского флота Марковского о связи разрушений корабля с образованием "газовой камеры" при взрыве двух немецких мин типа RMH, однако обсуждение этой темы было пресечено комиссией.

Научные данные тех лет в области теории взрыва и кавитации позволяли объяснить случившееся следующим образом. Первый взрыв заряда произошел под кораблем без нанесения гибельных повреждений, однако созданный в толще воды газовый пузырь сконцентрировал энергию взрыва второго заряда, придав ему кумулятивный эффект.

Соответственно выводы по этим фактам могли быть следующими.

Линейный корабль "Новороссийск" был подорван двумя зарядами с суммарным тротиловым эквивалентом в пределах 1800 кг, установленными на грунте в районе носовых артпогребов, на незначительном расстоянии от диаметральной плоскости корабля и друг от друга. По мощности взрывчатого вещества заряды близки к немецким минам LBM или отечественным АМД-1000.

Взрывы произошли с коротким временным интервалом, обусловившим создание кумулятивного эффекта и нанесение повреждений, в результате которых корабль затонул.

Уже сама постановка задачи опровергала вывод комиссии о подрыве "Новороссийска" на немецкой мине, оставшейся со времен войны, установленной без привязки к конкретной цели при том, что к 1955 году немецкие мины в силу старения источников питания были неисправны, а нахождение в боеготовом состоянии двух мин выводит данное событие за рамки реальности.

Кроме того, интервал времени между взрывами, различаемый человеком, слишком велик для случая инициирования второго заряда за счет детонации или срабатывания неконтактного взрывателя, что свидетельствует о целенаправленном ориентировании и подрыве зарядов в заданный момент времени.

Незначительное, составившее десятые доли секунды рассогласование по времени взрывов указывает на применение высокоточных и ударостойких часовых механизмов, так как в силу погрешности используемые в минном оружии тех лет отечественные и немецкие приборы срочности для этой цели не годились.

О заблаговременной проработке замысла диверсии может говорить не только выбор времени суток, но и получасовая кратность установки временных механизмов взрывателей.

Обратившись к историческим аналогиям, комиссия смогла бы установить, что по точности часовые механизмы взрывателей значительно уступают применявшимся англичанами при подрыве в 1943 году немецкого линкора "Тирпиц" и больше соответствуют отечественным приборам типа АЧХ.

Другая аналогия состоит в совпадении, - как и на "Императрице Марии", взрывы начались с обхода артпогребов. Согласно показаниями моряков, взрыв произошел точно в момент открытия люка носового артбогреба. Не иначе, при подготовке диверсии были учтены факты отечественной истории и регламент обслуживания боезапаса.

На основании этих сведений комиссии пришлось бы сделать вывод о наличии единых замысла и плана подготовки и проведения диверсии, а подрыв был осуществлен одновременным срабатыванием временных (часовых) механизмов взрывателей каждого из зарядов с установкой на 1 час 30 мин. 29 октября 1955 года.

Изложенное полностью исключает распространенные версии использования систем оружия итальянского или английского происхождения - боевых пловцов, человекоуправляемых торпед и мини-ПЛ типа "Миджет", действия которых ограничены их оперативными и конструктивно-техническими элементами.

Так, время реакции системы диверсионных средств составляло от нескольких недель до месяцев, поэтому эффективным средством противодействия была частая смена дислокации кораблей. Приказ встать на якорную бочку № 3 поступил, когда "Новороссийск", возвращаясь в базу, уже лег на Инкерманские створы, что исключало возможность перенацеливания и тем более развертывания иностранных диверсионных сил и средств.

И уж совсем фантастична доставка и установка сотней подводных диверсантов к месту стоянки линкора двух тонн взрывчатки.

Наряду с этим следует сказать о весьма сомнительной военно-политической целесообразности проведения в период ядерного противостояния любым государством подобной операции, для разработки и реализации которой требуется привлечь многие государственные структуры с неизбежной утечкой информации, которая рано или поздно становится достоянием иностранной разведки.

Нет нужды говорить о том, что самодеятельность и безрассудство "патриотов" жестко пресекались спецлужбами государства, на что обращали внимание российских историков сами бывшие итальянские подводные диверсанты.

Подготовка к взрыву

Анализ боевых возможностей иностранных диверсионных средств должен был привести комиссию к мысли о доставке зарядов, эквивалентных минам АМД-1000, надводными малоразмерными плавсредствами, затопленными на месте стоянки линкора. Об этом говорит загадочное бесследное исчезновение катера и баркаса, находившихся под правым выстрелом у места взрыва, тогда как плавсредства у симметричного выстрела левого борта сохранились и не пострадали.

При этом водолазами была отмечена незначительная для мощности зарядов глубина и сглаженность воронок, что характерно для случая, когда взрывы происходят не на грунте, а на платформе в полутора метрах от грунта, что соответствует высоте борта пропавших плавсредств.

Следует отметить, что найденные водолазами на месте взрывов предметы не исследовались комиссией на предмет принадлежности к указанным плавсредствам.

С учетом наличия в цистернах катера до 900 кг бензина, комиссия должна была прийти к следующим выводам: бесследное разрушение деревянных корпусов катера и баркаса произошло при подводных контактных взрывах боеприпасов; в создавшихся условиях закономерно происходит объемный подрыв бензо-воздушной смеси.

К числу признаков зафиксированного наблюдателями объемного взрыва относится яркая вспышка и черная шапка дыма на полубаке линкора, наличие воздушной волны, резкий перепад давления, запах бензина, послуживший причиной первичного доклада о взрыве бензиновой цистерны, которой никогда не было на корабле, а также горение топлива, поднятого на поверхность.

Возникает вопрос, как и в какие сроки могла быть осуществлена скрытная доставка боеприпасов и затопление плавсредств? С левого борта в последние часы перед взрывом осуществлялся прием уволенных на берег моряков.

О прибытии последних баркасов было доложено к 0.30. В это время на полубаке линкора, откуда хорошо просматривалась палуба до первой башни главного калибра и оба выстрела, наряду с дежурной службой находилась группа прибывших из увольнения моряков.

Следовательно, "заряженные" катер и баркас уже находились в это время под правым выстрелом линкора.

Окончательная подготовка к взрыву, таким образом, осуществлялась по прибытии линкора в гавань и включала загрузку и доставку боеприпасов к выстрелу правого борта.

Диверсантам требовалось затопить катер старшего помощника командира корабля Хуршудова, убывшего на берег после более чем странного объявления экипажу о предстоящем раннем выходе в море, и баркас с подготовленным к взрыву спецгрузом.

Непосредственные исполнители этих операций решали обычную для флотского спецназа задачу проверки бдительности вахтенной службы и не знали о "начинке" катера и баркаса.

В 1993 году были названы исполнители этой акции: старший лейтенант спецназа и два мичмана - группа обеспечения.

По совокупности данных комиссия должна была сделать, но никогда не озвучить расстрельный для себя вывод:

Для наведения на артпогреба плавсредств с зарядами использовался правый выстрел пришвартованного на якорную бочку № 3 линкора "Новороссийск". Подрыв был подготовлен и осуществлен отечественными спецслужбами с ведома руководства страны исключительно во внутриполитических целях.

Провокация против флотоводца

Кому была нужна и против кого была направлена эта грандиозная провокация? На этот вопрос ровно через два года после гибели "Новороссийска" 29 октября 1957 года на Пленуме ЦК КПСС отвечает Хрущев: "Нам предложили вложить во флот более 100 миллиардов рублей и строить старые катера и эсминцы, вооруженные классической артиллерией. Мы провели большую борьбу, сняли Кузнецова… думать, заботиться о флоте, об обороне, он оказался неспособным. Нужно все оценивать по-новому. Надо строить флот, но прежде всего строить подводный флот, вооруженный ракетами".

В континентальном государстве - России, флот играет чрезвычайно важную, но не решающую роль в обороноспособности страны и выборе приоритетов военного строительства. Это не мог не знать флотоводец, зарекомендовавший себя в годы войны мастером организации взаимодействия армии и флота.

Как человек с научным складом ума, он не мог не понимать, что в условиях экономических ограничений высокая капиталоемкость военного кораблестроения препятствовала курсу атомной и ракетно-космической отраслей на развертывание стратегических ракетных комплексов наземного базирования.

Как известно, в августе 1945 года постановлением ГКО при Совнаркоме с целью форсировать работы по созданию атомной бомбы было образовано 1-е Главное управление, что требовало многомиллиардных затрат.

Менее чем через год постановлением Совмина СССР от 13 мая 1946 года № 1017-419сс "Вопросы реактивного вооружения" ведущим оборонным министерствам были поставлены задачи по разработке и производству реактивного вооружения.

Во многом судьбу десятилетней программы строительства ВМФ, представленной в сентябре 1945 года в правительство и включавшей производство авианосцев - больших и малых, крейсеров, новых подводных лодок и эсминцев, а также и лично Кузнецова, освобожденного в 1947 году от должности, решили слова Сталина: "Моряки всегда отличались незнанием и нежеланием считаться с возможностями промышленности".

Это было первое предупреждение ВПК.

После восстановления в 1951 году в должности военно-морского министра СССР Кузнецов подготовил доклад об устаревшем флоте, о строительстве кораблей по старым проектам, о реактивном вооружении. Выступил против отмены гарантийного срока на вновь построенные корабли и вооружение. Оваций в Минсудпроме СССР эти предложения не вызвали.

Будучи приверженцем сбалансированного флота, в 1954-1955 годах Кузнецов ставит вопрос о десятилетнем плане судостроения, добивается установки первых опытных образцов реактивного оружия морского и берегового базирования, утверждает проект атомной подводной лодки, принимает меры по разработке инерциальных систем и счетно-решающих приборов для ПЛ, оснащенных реактивным оружием дальнего действия.

В этот же период правительством СССР после успешного испытания в августе 1953 года термоядерного устройства (водородной бомбы) принимается решение о разработке баллистической ракеты с межконтинентальной дальностью полета, способной поразить стратегические цели в любом районе земного шара и вывести в космическое пространство искусственный спутник Земли.

Приоритет стратегических ядерных сил на данный период принят окончательно, что требует переключения на эти цели большей части экономических и интеллектуальных ресурсов страны.

Десятилетний план судостроения, не отражающий в перспективе приоритет развития наиболее капиталоемких и выгодных для ВПК морских стратегических ядерных сил, объективно не мог поддерживаться военно-политическим руководством страны, что во второй раз решило судьбу Кузнецова.

Из всего арсенала средневековья к моменту описываемых событий главным оружием оставалась дискредитация несогласных с единым курсом путем показа ущербности отстаиваемых идей, для чего не считалось зазорным приносить в жертву жизнь невинных людей.

После того как 26 мая 1955 года Кузнецов подал рапорт с просьбой освободить его от занимаемой должности по состоянию здоровья, поле действий по дискредитации сузилось, а занесенный меч грозил ударить по пустому месту, сводя на нет весь эффект проводимой Хрущевым "большой борьбы". О том, что руководство страны искало выход из создавшегося положения подтверждается в воспоминаниях Кузнецова. О событиях тех дней он пишет: "В октябре того же 1955 года подобные разговоры (об уходе с должности) приобрели реальное воплощение в виде официального заявления в мой адрес, что меня, конечно, нужно освободить, но не по болезни, а по другим мотивам".

В письме к жене Вере Николаевне из Ялты от 20 октября 1955 года Николай Герасимович писал: "…Насколько мне удалось понять, министр хочет иметь своего нового Главкома, но объяснить это желает чем-то серьезным и поэтому скрывает от меня".

Основанием для снятия Главкома ВМФ с должности могло стать масштабное чрезвычайное происшествие, так как откладывать и дальше удовлетворение просьбы Кузнецова было нельзя.

Последовавшее после гибели "Новороссийска" освобождение 8 декабря 1955 года Кузнецова от должности и назначение Главкомом ВМФ Горшкова открыло пути сокращения корабельного состава и авиации ВМФ, разделке на металлолом недостроенных кораблей.

В дальнейшем руководство страны во имя достижения ближайших политических целей за счет решающего превосходства в ракетно-ядерной области пошло на резкое сокращение вооруженных сил, уничтожение авиационного парка ВВС и свертывание наукоемких производств.

Мобилизационный потенциал ВПК СССР поддерживался жесткой конкуренцией отраслевых и внутриотраслевых группировок за получение государственных заказов на создание вооружения и военной техники.

Порой эта борьба велась не на жизнь, а на смерть.

Разменной монетой оказался ЛК "Новороссийск" и другие трофейные корабли, ставшие обузой для промышленности, затем очередь дошла до строящихся крейсеров и авиационных комплексов, в том числе перспективных стратегических, не говоря уже о тысячах уволенных специалистов, на подготовку которых ушли многие годы и ресурсы.

Трагедия "Новороссийска" имеет свою оптимистическую составляющую в исторической целесообразности приоритетного развития производительных сил, где оборонный комплекс при всех его пороках выполняет роль локомотива и задающего генератора.

ВМФ принадлежит исключительная роль в реализации атомного и ракетного проектов, развертывании Ракетных войск стратегического назначения и Военно-космических сил страны.

Россия и ныне сохраняет статус передовой державы в области космических и ядерных технологий.

"Джейнс" всегда прав

Из короткого сообщения справочника о боевых кораблях мира "Джейнс файтинг шипс" за 1957-1958 гг. следует, что линкор "Новороссийск" был потоплен "дрейфующей" миной, количество жертв составило сотни человек. Со ссылкой на другое сообщение утверждается, что корабль был использован во время "некоторых экспериментов" на Черном море. Осведомленность издателей авторитетнейшего справочника, издающегося с 1897 г., никогда не подвергалась сомнению. Вряд ли можно оставить без внимания изложенную версию, скрывающую между строк сведения, полученные не только из акта правительственной комиссии, но и из других, более объективных источников информации.

Запоздалую на два года публикацию "Джейнс файтинг шипс" о трагедии "Новороссийска", ее краткость и эзопов язык, описывающий ситуацию (позиционирование и подрыв мины в определенных целях), можно объяснить стремлением не "засветить" источники информации не только в Главкомате ВМФ, КГБ, но и в партийном руководстве и Совмине СССР. Трудно избавиться от ощущения запрограммированности сделанных правительственной комиссией в рекордно короткие сроки выводов, направленных не на установление причины катастрофы, а на обвинения, порой притянутые, командования ВМФ и попытки снять ответственность с промышленности за невыполненный комплекс мероприятий по обеспечению живучести и непотопляемости корабля и оснащению флота современными гидроакустическими средствами для поиска подводных лодок.

В традициях присной памяти 30-х гг. председателем комиссии был назначен человек, обвинивший в 1952 г. Николая Кузнецова в антигосударственном деле - "охаивании самых современных кораблей". В число членов комиссии входили Сергей Горшков - и.о. главкома ВМФ, бывший командующий Черноморским флотом, несущий прямую ответственность за состояние дел на этом флоте, а также представители МВД и КГБ СССР.

Симптоматично принятое уже в начале 1956 г. решение уничтожить материалы свидетельских показаний и не возбуждать уголовного дела против непосредственных виновников катастрофы с целью не допустить проведения следствия, которое неминуемо вело к раскрытию истинных причин катастрофы "Новороссийска" и установлению ее заказчиков и исполнителей.

В заключение хотелось бы сказать, что установленные факты говорят о реальной возможности довести до конца расследование причин катастрофы "Новороссийска", привлечь к нему органы прокуратуры, которые должны возбудить по факту гибели боевого корабля уголовное дело, воздать должное героизму моряков-черноморцев, до конца выполнивших свой воинский долг, но не получивших заслуженных наград.

Источник: http://nvo.ng.ru, Олег Сергеев

Гибель линкора "Новороссийск": пять версий

29 октября 1955 года в Северной бухте Севастополя затонул флагман черноморской эскадры советского военно-морского флота линкор "Новороссийск". Погибли более 600 моряков. Согласно официальной версии, под днищем корабля взорвалась старая донная немецкая мина. Но существуют и другие версии, неофициальные, но очень популярные - якобы ответственность за гибель "Новороссийска" несут итальянские, английские и даже советские диверсанты.

Джулио Чезаре

На момент гибели линейному кораблю "Новороссийск" исполнилось 44 года - срок для корабля почтенный. Большую часть своей жизни линкор носил другое имя - "Джулио Чезаре" ("Юлий Цезарь"), плавая под флагом итальянских ВМС. Он был заложен в Генуе летом 1910 года и спущен на воду в 1915 году. В Первой мировой войне линкор участия не принимал, в 1920-х годах использовался как учебный корабль для подготовки морских артиллеристов.

В середине 1930-х "Джулио Чезаре" прошел капитальный ремонт. Водоизмещение корабля достигло 24000 тонн, он мог развивать достаточно высокую скорость в 22 узла. Линкор был хорошо вооружен: два трехствольных и три башенных орудия, три торпедных аппарата, зенитные установки и крупнокалиберные пулеметы. В ходе Второй мировой войны линкор занимался в основном сопровождением конвоев, но в 1942 году командование ВМС признало его устаревшим и перевело в разряд учебных кораблей.

В 1943 году Италия капитулировала. До 1948 года "Джулио Чезаре" находился на стоянке, не будучи законсервированным, с минимальным количеством команды и без надлежащего технического обслуживания.

Согласно специальному соглашению, итальянский флот должен был быть поделен между союзниками по антигитлеровской коалиции. На долю СССР пришлись линейный корабль, легкий крейсер, 9 эсминцев и 4 подлодки, не считая мелких кораблей. 10 января 1947 года в Совете министров иностранных дел союзных держав было достигнуто соглашение о распределении передаваемых итальянских кораблей между СССР, США, Великобританией и другими странами, пострадавшими от агрессии Италии. Так, например, Франции были выделены четыре крейсера, четыре эсминца и две подводные лодки, а Греции - один крейсер. Линейные корабли вошли в состав групп "A", "B" и "C", предназначенных для трех главных держав.

Советская сторона претендовала на один из двух новых линкоров, по своей мощи превосходивших даже германские корабли типа "Бисмарк". Но поскольку к этому времени между недавними союзниками уже начиналась Холодная война, то ни США, ни Англия не стремились усиливать ВМФ СССР мощными кораблями. Пришлось кидать жребий, и СССР получил группу "C". Новые линкоры достались США и Англии (позже эти линкоры были возвращены Италии в рамках партнерства по НАТО). По решению Тройственной комиссии 1948 года СССР получил линкор "Джулио Чезаре", легкий крейсер "Эммануэле Филиберто Дюка Д"Аоста", эсминцы "Артильери", "Фучильере", миноносцы "Анимозо", "Ардиментозо", "Фортунале" и подводные лодки "Мареа" и "Ничелио".

9 декабря 1948 года "Джулио Чезаре" покинул порт Таранто и 15 декабря прибыл в албанский порт Влера. 3 февраля 1949 года в этом порту состоялась передача линкора советской комиссии, возглавляемой контр-адмиралом Левченко. 6 февраля над кораблем подняли военно-морской флаг СССР, а еще через две недели он вышел в Севастополь, прибыв на свою новую базу 26 февраля. Приказом по Черноморскому флоту от 5 марта 1949 года линкору присвоили название "Новороссийск".

Как отмечают практически все исследователи, корабль был передан итальянцами советским морякам в запущенном состоянии. В относительно удовлетворительном виде находилась основная часть вооружения, главная энергетическая установка и основные корпусные конструкции - обшивка, набор, главные поперечные переборки ниже броневой палубы. А вот общекорабельные системы: трубопроводы, арматура, обслуживающие механизмы, - требовали серьезного ремонта или замены. Радиолокационных средств на корабле не было вообще, парк средств радиосвязи был скуден, полностью отсутствовала зенитная артиллерия малого калибра. Надо отметить, что непосредственно перед передачей СССР линкор прошел небольшой ремонт, касавшийся в основном электромеханической части.

Когда "Новороссийск" обосновался в Севастополе, командование Черноморским флотом отдало приказ - в кратчайшие сроки превратить корабль в полноценную боевую единицу. Дело осложнялось тем, что часть документации отсутствовала, да и военно-морских специалистов, владевших итальянским языком, в СССР практически не было.

В августе 1949 года "Новороссийск" принял участие в маневрах эскадры в качестве флагмана. Впрочем, его участие было скорее номинальным, поскольку за три отпущенных месяца привести линкор в порядок не успели (да и не могли успеть). Однако политическая обстановка требовала продемонстрировать успехи советских моряков в освоении итальянских кораблей. В итоге эскадры вышла в море, а разведка НАТО убедилась, что "Новороссийск" плавает.

С 1949 по 1955 год линкор восемь раз находился в заводском ремонте. На нем установили 24 спаренные установки советских 37-мм зенитных автоматов, новые радиолокационные станции, средства радиосвязи и внутрикорабельной связи. Также заменили итальянские турбины на новые, изготовленные на Харьковском заводе. В мае 1955 года "Новороссийск" вошел в строй ЧФ и до конца октября несколько раз выходил в море, отрабатывая задачи по боевой подготовке.

28 октября 1955 года линкор вернулся из последнего похода и занял место в Северной бухте на "линкорной бочке" в районе Морского Госпиталя, примерно в 110 метрах от берега. Глубина воды там составляла 17 метров воды и еще около 30 метров вязкого ила.

Взрыв

На момент взрыва командир линкора капитан 1 ранга Кухта находился в отпуске. Обязанности его исполнял старший помощник капитан 2 ранга Хуршудов. Согласно штатному расписанию, на линкоре находились 68 офицеров, 243 старшины, 1231 матрос. После того как "Новороссийск" ошвартовался, часть экипажа съехала в увольнение. На борту оставались более полутора тысяч человек: часть экипажа и новое пополнение (200 человек), курсанты морских училищ и солдаты, накануне прибывшие на линкор.

29 октября в 01:31 по московскому времени под корпусом корабля с правого борта в носу раздался мощный взрыв. По оценкам специалистов, его сила была эквивалентна взрыву 1000-1200 килограммов тринитротолуола. С правого борта в подводной части корпуса образовалась пробоина площадью более 150 квадратных метров, а с левого борта и вдоль киля - вмятина со стрелкой прогиба от 2-х до 3-х метров. Общая площадь повреждений подводной части корпуса составляла около 340 квадратных метров на участке длиной 22 метра. В образовавшуюся пробоину хлынула забортная вода, и через 3 минуты возник дифферент в 3-4 градуса и крен в 1-2 градуса на правый борт.

В 01:40 о случившемся сообщили командующему флотом. К 02:00, когда крен на правый борт достиг 1,5 градуса, начальник оперативного управления флота капитан 1 ранга Овчаров приказал "буксировать корабль на мелкое место", и подошедшие буксиры развернули его кормой к берегу.

К этому времени на линкор прибыли командующий Черноморским флотом вице-адмирал В.А.Пархоменко, начальник штаба флота вице-адмирал С.Е.Чурсин, член Военного Совета вице-адмирал Н.М.Кулаков, исполняющий обязанности командующего эскадрой контр-адмирал Н.И.Никольский, начальник штаба эскадры контр-адмирал А.И.Зубков, командир дивизии крейсеров контр-адмирал С.М.Лобов, начальник Политуправления флота контр-адмирал Б.Т. Калачев и еще 28 старших офицеров штаба.

В 02:32 обнаружился крен на левый борт. К 03:30 на палубе выстроилось около 800 ничем не занятых моряков, у борта линкора стояли спасательные суда. Никольский предложил перевести на них матросов, но получил категорический отказ Пархоменко. В 03:50 крен на левый борт достиг 10-12 градусов, при этом буксиры продолжали тянуть линкор влево. Спустя 10 минут крен возрос до 17 градусов, тогда как критическими были 20. Никольский вновь попросил у Пархоменко и Кулакова разрешения эвакуировать незанятых борьбой за живучесть моряков и опять получил отказ.

"Новороссийск" стал опрокидываться кверху днищем. Несколько десятков человек успели перебраться в шлюпки и на соседние корабли, но сотни моряков посыпались с палубы в воду. Многие остались внутри гибнущего линкора. Как потом объяснял адмирал Пархоменко, он "не счел возможным заблаговременно приказать личному составу оставить корабль, так как до последних минут надеялся, что корабль будет спасен, и не было мысли, что он погибнет". Эта надежда стоила жизни сотням людей, которые, упав в воду, были накрыты корпусом линкора.

К 04:14 "Новороссийск", принявший более 7 тысяч тонн воды, накренился до роковых 20 градусов, качнулся вправо, столь же неожиданно повалился влево и лег на борт. В таком положении он оставался несколько часов, уперевшись в твердый грунт мачтами. В 22:00 29 октября корпус полностью исчез под водой.

Всего при катастрофе погибло 609 человек, включая аварийные партии с других кораблей эскадры. Непосредственно в результате взрыва и затопления носовых отсеков погибли от 50 до 100 человек. Остальные погибли при опрокидывании линкора и после него. Своевременной эвакуации личного состава организовано не было. Большинство моряков остались внутри корпуса. Часть из них длительное время держались в воздушных подушках отсеков, но спасти удалось лишь девять человек: семь вышли через прорезанную в кормовой части днища горловину спустя пять часов после опрокидывания, и еще двух вывели через 50 часов водолазы. По воспоминаниям водолазов, замурованные и обреченные на смерть моряки пели "Варяга". Только к 1 ноября водолазы перестали слышать стуки.

Летом 1956 года экспедиция особого назначения "ЭОН-35" приступила к подъему линкора методом продувания. Подготовка к подъему была полностью завершена к концу апреля 1957 года. Генеральную продувку начали с утра 4 мая и в тот же день завершили подъем. Корабль всплыл кверху килем 4 мая 1957 года, а 14 мая его отвели в Казачью бухту, где и перевернули. При подъеме корабля вывалилась третья башня главного калибра, которую пришлось поднимать отдельно. Корабль был разобран на металл и передан на завод "Запорожсталь".

Выводы комиссии

Для выяснения причин взрыва была создана правительственная комиссия во главе с заместителем председателя Совета Министров СССР министром судостроительной промышленности генерал-полковником инженерно-технической службы Вячеславом Малышевым. По воспоминаниям всех, кто его знал, Малышев являлся инженером высочайшей эрудиции. Он великолепно знал свое дело и читал теоретические чертежи любой сложности, отлично разбираясь в вопросах непотопляемости и остойчивости кораблей. Еще в 1946 году, ознакомившись с чертежами "Джулио Чезаре", Малышев рекомендовал отказаться от этого приобретения. Но Сталина он переубедить не сумел.

Свое заключение комиссия дала через две с половиной недели после катастрофы. Жесткие сроки были заданы в Москве. 17 ноября заключение комиссии было представлено в ЦК КПСС, который выводы принял и одобрил.

Причиной катастрофы, был назван "внешний подводный взрыв (неконтактный, донный) заряда с тротиловым эквивалентом 1000-1200 кг". Наиболее вероятным признали взрыв немецкой магнитной мины, оставшейся на грунте после Великой Отечественной войны.

Что же касается ответственности, то прямыми виновниками гибели значительного количества людей и линкора "Новороссийск" были названы командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко, и.о. командующего эскадрой контр-адмирал Никольский и и.о. командира линкора капитан 2 ранга Хуршудов. Комиссия отметила, что прямую ответственность за катастрофу с линкором "Новороссийск" и особенно за гибель людей несет также и член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал Кулаков.

Но несмотря на суровые выводы, дело ограничилось тем, что командира линкора Кухту понизили в звании и отправили в запас. Также были сняты с должности и понижены в звании: командир дивизии охраны водного района контр-адмирал Галицкий, и.о. командующий эскадрой Никольский и член Военного совета Кулаков. Через полтора года они были восстановлены в званиях. Командующему флотом вице-адмиралу Виктору Пархоменко был объявлен строгий выговор, а 8 декабря 1955 года он был снят с должности. Никаких судебных действий в отношении него не производилось. В 1956 году был снят с должности командующий ВМФ СССР адмирал Н.Г.Кузнецов.

Комиссия также отметила, что "матросы, старшины и офицеры, а также офицеры, руководившие непосредственной борьбой за спасение корабля, - и.о. командира БЧ-5 т. Матусевич, командир дивизиона живучести т. Городецкий и помогавший им начальник технического управления флота т. Иванов умело и самоотверженно вели борьбу с поступавшей на корабль водой, хорошо знали каждый свое дело, проявляли инициативу, показали образцы мужества и подлинного героизма. Но все усилия личного состава были обесценены и сведены на нет преступно-легкомысленным, неквалифицированным и нерешительным командованием..."

В документах комиссии подробно говорилось о тех, кто должен был, но так и не сумел организовать спасение экипажа и корабля. Однако ни один из этих документов так и не дал прямого ответа на главный вопрос: что же стало причиной катастрофы?

Версия номер 1 - мина

Первоначальные версии - врыв бензосклада или артиллерийских погребов - были отметены практически сразу же. Емкости бензосклада на линкоре пустовали задолго до катастрофы. Что касается погребов, то если бы они рванули, от линкора вообще мало бы что осталось, причем на воздух взлетели бы еще и пять крейсеров, стоявших рядом. К тому же эту версию сразу опрокинули показания моряков, местом боевой службы которых являлась 2-я башня главного артиллерийского калибра, в районе которой линкор и получил пробоину. Было точно установлено, что 320-миллиметровые снаряды остались в целости и сохранности.

Осталось еще несколько версий: взрыв мины, торпедная атака подводной лодки и диверсия. После изучения обстоятельств больше всего голосов набрала минная версия. Что было вполне объяснимо - мины в севастопольских бухтах были не редкостью начиная со времен Гражданской войны. Бухты и рейд периодически очищались от мин с помощью тральщиков и водолазных команд. В 1941 году, при наступлении немецких армий на Севастополь, ВВС и ВМС Германии минировали акваторию и с моря, и с воздуха - мин разных типов и назначения было выставлено ими несколько сотен. Одни сработали еще в период боев, другие были извлечены и обезврежены уже после освобождения Севастополя в 1944 году. Позже севастопольские бухты и рейд регулярно протраливались и осматривались водолазными командами. Последнее такое комплексное обследование было проведено в 1951-1953 годах. В 1956-1958 годах, уже после взрыва линкора, в Севастопольской бухте обнаружили еще 19 немецких донных мин, в том числе три - на расстоянии менее 50 метров от места гибели линкора.

В пользу минной версии говорили и показания водолазов. Как свидетельствовал командир отделения Кравцов: "Концы обшивки пробоины загнуты вовнутрь. По характеру пробоины, заусенцам от обшивки, взрыв был с внешней стороны корабля".

Версия номер 2 - торпедная атака

Следующей была версия о торпедировании линкора неизвестной подводной лодкой. Однако при изучении характера повреждений, полученных линкором, комиссия не нашла характерных примет, соответствующих удару торпеды. Зато она обнаружила другое. На момент взрыва корабли дивизии охраны водного района, чьей обязанностью было стеречь вход на главную базу Черноморского флота, находились совсем в другом месте. В ночь катастрофы внешний рейд никем не охранялся; сетевые ворота были распахнуты, а шумопеленгаторы бездействовали. Таким образом, Севастополь оказался беззащитен. И, теоретически, чужая подлодка вполне могла войти в бухту, выбрать позицию и нанести торпедный удар.

Практически же для полноценной атаки лодке вряд ли хватило бы глубины. Однако военным было известно, что на вооружении некоторых западных флотов уже стоят малые или карликовые подводные лодки. Так что на внутренний рейд главной базы Черноморского флота теоретически могла проникнуть карликовая субмарина. Это предположение, в свою очередь, породило другое - не замешаны ли во взрыве диверсанты?

Версия номер 3 - итальянские боевые пловцы

В пользу этой версии говорило то, что прежде чем встать под красный флаг "Новороссийск" был итальянским кораблем. А самый грозный подводный спецназ во время Второй мировой войны, "10-я штурмовая флотилия", был у итальянцев, и командовал им князь Джунио Валерио Боргезе, убежденный антикоммунист, якобы публично поклявшийся после передачи линкора СССР отомстить за такое унижение Италии.

Выпускника Королевского военно-морского училища Валерио Боргезе ожидала блестящая карьера офицера-подводника, чему способствовали знатное происхождение и отличные показатели в учебе. Первая субмарина под командованием Боргезе была в составе итальянского легиона, который, в рамках помощи Франко, действовал против республиканского флота Испании. После этого князь получил под свое командование новую подводную лодку. Позже Валерио Боргезе прошел курс специальной подготовки в Германии на Балтийском море.

По возвращении в Италию Боргезе получил под свое командование самую современную подлодку "Шире". Благодаря умелым действиям командира подводная лодка возвращалась обратно на свою базу невредимой из каждого боевого похода. Операции итальянских подводников вызвали неподдельный интерес у короля Виктора Эммануила, который удостоил князя-подводника личной аудиенции.

После этого Боргезе было предложено создать первую в мире флотилию морских диверсантов-подводников. Для нее были созданы сверхмалые подводные лодки, специальные управляемые торпеды, пилотируемые взрывающиеся катера. 18 декабря 1941 года итальянцы на карликовых подводных лодках скрытно проникли в гавань Александрии и прикрепили магнитные взрывные устройства к днищам английских линкоров "Вэлиэнт" и "Куин Элизабет". Гибель этих кораблей позволила итальянскому флоту на долгое время перехватить в свои руки инициативу в боевых действиях на Средиземном море. Также "10-я штурмовая флотилия" принимала участие в осаде Севастополя, базируясь в портах Крыма.

Теоретически, иностранный подводный крейсер мог доставить боевых пловцов на максимально близкое к Севастополю расстояние, чтобы те осуществили диверсию. С учетом боевого потенциала первоклассных итальянских аквалангистов, пилотов малых подлодок и управляемых торпед, а также принимая во внимание разгильдяйство в вопросах охраны главной базы Черноморского флота, версия о подводных диверсантах выглядит убедительно.

Версия 4 - английские диверсанты

Вторым подразделением мира, способным на подобную диверсию, была 12-я флотилия Военно-морских сил Великобритании. Командовал ею на то время капитан 2 ранга Лайонел Крэбб, также человек-легенда. В годы Второй мировой войны он руководил обороной британской военно-морской базы Гибралтар от итальянских боевых пловцов и по праву сам считался одним из лучших подводных диверсантов британского флота. Крэбб лично знал многих итальянцев из 10-й флотилии. К тому же после войны пленные итальянские боевые пловцы консультировали специалистов из 12-й флотилии.

В пользу этой версии выдвигается следующий аргумент - будто бы советское командование хотело оснастить "Новороссийск" ядерным оружием. Атомной бомбой СССР обладал с 1949 года, но морских средств применения ядерного оружия тогда не было. Решением могли стать только морские крупнокалиберные пушки, стреляющие тяжелыми снарядами на большое расстояние. Итальянский линкор для этой цели подходил идеально. Великобритания, представляющая собой остров, в этом случае оказывалась наиболее уязвимой мишенью для советских ВМС. В случае применения атомных взрывных устройств возле западного побережья Англии, с учетом розы ветров, которые в тех краях круглый год дуют на восток, радиационному заражению подверглась бы вся страна.

И еще один факт - в конце октября 1955 года британская средиземноморская эскадра проводила маневры в Эгейском и Мраморном морях.

Версия 5 - дело рук КГБ

Уже в наше время кандидат технических наук Олег Сергеев выдвинул еще одну версию. Линейный корабль "Новороссийск" был подорван двумя зарядами с суммарным тротиловым эквивалентом в пределах 1800 кг, установленными на грунте в районе носовых артпогребов, на незначительном расстоянии от диаметральной плоскости корабля и друг от друга. Взрывы произошли с коротким временным интервалом, обусловившим создание кумулятивного эффекта и нанесение повреждений, в результате которых корабль затонул. Подрыв же был подготовлен и осуществлен отечественными спецслужбами с ведома руководства страны исключительно во внутриполитических целях. В 1993 году стали известны исполнители этой акции: старший лейтенант спецназа и два мичмана - группа обеспечения.

Против кого была направлена эта провокация? Согласно Сергееву, прежде всего против руководства ВМФ. На этот вопрос через два года после гибели "Новороссийска", на пленуме ЦК КПСС 29 октября 1957 года, ответил Никита Хрущев: "Нам предложили вложить во флот более 100 миллиардов рублей и строить старые катера и эсминцы, вооруженные классической артиллерией. Мы провели большую борьбу, сняли Кузнецова… думать, заботиться о флоте, об обороне он оказался неспособным. Нужно все оценивать по-новому. Надо строить флот, но прежде всего строить подводный флот, вооруженный ракетами".

Десятилетний план судостроения, не отражающий в перспективе приоритет развития наиболее капиталоемких и выгодных для ВПК морских стратегических ядерных сил, объективно не мог поддерживаться военно-политическим руководством страны, что и решило судьбу главкома ВМФ Николая Кузнецова.

Гибель "Новороссийска" послужила началом масштабного сокращения Военно-морского флота СССР. На металлолом пошли устаревшие линкоры "Севастополь" и "Октябрьская революция", трофейные крейсеры "Керчь" и "Адмирал Макаров", множество трофейных подлодок, эсминцев и кораблей других классов довоенной постройки.

Критика версий

Критики минной версии заявляют, что к 1955 году источники электропитания всех донных мин неизбежно бы разрядились, а взрыватели пришли в полную негодность. До сих пор не было и нет аккумуляторов, способных не разряжаться в течение десяти и более лет. Также отмечается, что взрыв произошел через 8 часов швартовки линкора, а все немецкие мины имели часовые интервалы, кратные только 6 часам. До трагедии на бочке № 3 швартовались "Новороссийск" (10 раз) и линкор "Севастополь" (134 раза) в разное время года - и ничего не взрывалось. К тому же выяснилось, что на самом деле были два взрыва, причем такой силы, что на дне возникли две большие глубокие воронки, которые взрыв одной мины оставить не может.

Что же касается версии о работе диверсантов из Италии или Англии, то в этом случае возникает ряд вопросов. Во-первых, акция подобного масштаба возможна только при участии государства. И скрыть подготовку к ней было бы очень сложно, учитывая активность советской разведки на Апеннинском полуострове и влияние итальянской компартии.

Частным лицам организовать подобную акцию было бы не под силу - слишком большие ресурсы понадобились бы на ее обеспечение, начиная с нескольких тонн взрывчатки и заканчивая средствами транспортировки (опять же не забудем про секретность). Подобное допустимо в художественных фильмах типа "Псы войны", но в реальной жизни становится известным соответствующим службам еще на стадии планирования, как это было, например, с неудачным переворотом в Экваториальной Гвинее. К тому же, как признавались сами бывшие итальянские боевые пловцы, их жизнь после войны жестко контролировалась государством, и любая попытка на самодеятельность была бы пресечена.

К тому же подготовку к подобной операции следовало держать в тайне от союзников, в первую очередь от США. Узнай американцы о готовящейся диверсии ВМС Италии или Великобритании, они наверняка воспрепятствовали бы этому - в случае провала США долго бы не смогли отмыться от обвинений в разжигании войны. Совершать подобную вылазку против страны, обладающей ядерным оружием, в разгар Холодной войны было бы безумием.

Наконец, для того, чтобы заминировать корабль такого класса в охраняемой гавани, необходимо было собрать полную информацию о режиме охраны, местах стоянки, выходах кораблей в море и так далее. Сделать это без резидента с радиостанцией в самом Севастополе или где-то рядом невозможно. Все операции итальянских диверсантов во время войны проводились только после тщательной разведки и никогда "вслепую". Но даже по прошествии полувека нет ни одного свидетельства того, что в одном из самых охраняемых городов СССР, насквозь профильтрованном КГБ и контрразведкой, действовал английский или итальянский резидент, исправно поставлявший информацию не только в Рим или Лондон, но и лично князю Боргезе.

Сторонники итальянской версии утверждают, что через некоторое время после гибели "Новороссийска" в итальянской печати промелькнуло сообщение о награждении орденами группы офицеров ВМС Италии "за выполнение особого задания". Однако до сих пор никто не опубликовал ни одной фотокопии данного сообщения. Ссылки же на самих итальянских морских офицеров, которые когда-то кому-то заявляли о своем участии в потоплении "Новороссийска", бездоказательны. В интернете гуляет много "абсолютно достоверных" интервью с людьми, которые якобы лично вели сверхмалые подводные лодки к Севастополь. Одна беда - тут же выясняется, что эти люди либо уже умерли, либо с ними до сих пор нет возможности поговорить. Да и описания диверсионной атаки очень сильно разнятся…

Да, информация о взрыве "Новороссийска" в западной печати появилась очень быстро. Но комментарии итальянских газет (с туманными намеками) являются обычным журналистским приемом, когда постфактум возникают "достовернейшие" свидетельства. Следует учитывать и тот факт, что свои более "молодые" линкоры, полученные обратно от союзников по НАТО, итальянцы пустили на переплавку. И не будь катастрофы с "Новороссийском", о линкоре "Джулио Чезаре" в Италии помнили бы разве что историки ВМС.

Запоздавшие награды

На основании доклада правительственной комиссии командованием Черноморского флота в ноябре 1955 года исполняющему обязанности главкома ВМФ СССР адмиралу Горшкову были отправлены представления о награждении орденами и медалями всех погибших вместе с линкором моряков. К наградам были представлены также 117 человек из числа тех, кто уцелел при взрыве, моряков с других кораблей, пришедших на помощь "Новороссийску", а также водолазы и врачи, отличившиеся в ходе спасательных работ. В Севастополь, в штаб флота, доставили необходимое количество наград. Но награждение так и не состоялось. Лишь через сорок лет выяснилось, что на представлении рукой начальника управления кадров ВМФ той поры была сделана пометка: "Адмирал т. Горшков не считает возможным выходить с таким предложением".

Только в 1996 году после неоднократных обращений ветеранов корабля правительство РФ дало соответствующие поручения Министерству обороны, ФСБ, Генпрокуратуре, Российскому государственному морскому историко-культурному центру и другим ведомствам. Главная военная прокуратура занялась проверкой материалов расследования, проводившегося в 1955 году. Засекреченные наградные листы на "новороссийцев" все это время хранились в Центральном военно-морском архиве. Выяснилось, что 6 моряков посмертно были представлены к высшей награде СССР - ордену Ленина, 64 (53 из них посмертно) - к ордену Красного Знамени, 10 (9 посмертно) - к орденам Отечественной войны 1-й и 2-й степени, 191 (143 посмертно) - к ордену Красной Звезды, 448 моряков (391 посмертно) - к медалям "За отвагу", "За боевые заслуги", Ушакова и Нахимова.

Поскольку к тому времени уже не было ни государства, под военно-морским флагом которого погиб "Новороссийск", ни советских орденов, все "новороссийцы" были награждены орденами Мужества.

Послесловие

Будет ли когда-нибудь окончательно найден ответ на вопрос, что именно погубило "Новороссйск"? Вероятнее всего, уже нет. Если бы поднятый линкор наряду со специалистами, определявшими степень его дальнейшей пригодности, как следует осмотрели специалисты из компетентных органов и ведомств, они смогли бы отыскать в корабельных низах те или иные "следы" по сию пору неведомого "заряда". Но корабль быстро порезали на металл, и дело было закрыто.

При написании статьи использовались следующие материалы:
сайт battleships.spb.ru.
С.В.Сулига. Линкор "Джулио Чезаре" ("Новороссийск").
Н.И.Никольский, В.Н.Никольский. "Почему погиб линкор "Новороссийск"?"
Сергеев О.Л. Катастрофа линкора "Новороссийск". Свидетельства. Суждения. Факты.
Публикация журнала ФСБ РФ "Служба Безопасности" № 3-4, 1996 г. материалов следственного дела о гибели линкора "Новороссийск" из архивов ФСБ.

Материал с сайта: http://flot.com/history/events/novorosdeath.htm

В начало