Древнерусская народность историография. Образование древнерусской народности

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УРАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. А. М. ГОРЬКОГО.

Кафедра археологии этнологии и специальных исторических дисциплин.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛТЕТ

Курсовая работа

ФОРМИРОВАНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ЭТНОСА

Студента, гр. И-202

Колмакова Романа Петровича

Научный руководитель

Миненко Нина Адамовна

Екатеринбург 2007 г.

Введение

Глава 1. Этногенез восточных славян

Глава 2. Восточные славяне в рамках древнерусского государства

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Россия занимает важное место в мировой истории и культуре. Сейчас трудно себе представить мировое развитие без Петра I, Пушкина, Достоевского, Жукова. Но историю страны невозможно рассматривать без истории народа. А русский народ, точнее древнерусский, безусловно, сыграл главную роль в формировании Российского государства. Не менее важную роль древнерусский этнос сыграл в деле формирования белорусского и украинского народа.

Цель данной работы рассмотреть вопрос о появлении древнерусского этноса, проследить процессы этногенеза. Для изучения Древнерусского единства важнейшими являются данные лингвистики и археологии. Труды лингвистов позволяют говорить о древнерусском языковом единстве. Такое утверждение не отвергает диалектного разнообразия. К сожалению, картина диалектного членения древнерусской языковой общности не может быть восстановлена по письменным источникам. Благодаря находкам берестяных грамот вполне определенно характеризуется только древненовгородский диалект . Использование данных археологии в изучении истоков и эволюции древнерусского этноса с учетом всех результатов, полученных до сих пор другими науками, представляются весьма перспективными. Археологические материалы свидетельствуют об этнокультурном единстве древнерусского населения, что проявляется в единстве городской жизни и быта, в общности погребальной обрядности и бытовой культуры сельского населения, в сближении жизни и быта города и деревни, а главное, в одинаковых тенденциях культурного развития. В данной работе будут рассмотрены процессы формирования древнерусского этноса в Древнерусском государстве IX – XI вв.

Работа над этой темой идет уже давно. Ряд российских и зарубежных авторов обращались к этой проблеме. И надо сказать, что порой выводы их, были диаметрально противоположны. Древняя Русь представляла собой прежде всего этническую территорию. Это была обширная область Восточно-Европейской равнины, заселенная славянами, говорившими первоначально на едином общеславянском (праславянском) языке. Древнерусская территория охватывала в X – XI веках все земли, освоенные к этому времени восточными славянами, в том числе и те, в которых они проживали чересполосно с остатками местного финоязычного, лето-литовского и западнобалтского населения. Не подлежит сомнению, что уже в первой половине XI века этноним восточнославянской этноязыковой общности была "русь". В повести временных лет русь – этническая общность, включавшая все славянское население Восточно-Европейской равнины. Одним из критериев выделения руси является языковой: у всех племен Восточной Европы один язык – русский . Вместе с тем Древняя Русь была и государственным образованием. Территория государства в конце X – XI веке в основном соответствовала этноязыковой, а этноним русь для восточного славянства в X – XIII веках был одновременно и политонимом.

Древнерусский этнос существовал в рамках Древнерусского государства в X – XIII веках.

Из российских исследователей, кто первым обратился к этой теме по праву можно назвать Ломоносова. В XVIII веке, когда немецкими учеными начали делаться попытки написать начальную русскую историю, и были сделаны первые выводы о русской народности, Ломоносов тогда же привел свои доводы, в которых он выступил против выводов немецких ученых. Но все же Ломоносов прославился не на историческом поприще.

Известны работы Бориса Флоря. В частности он вступал в спор с академиком Седовым по поводу хронологических рамок образования древнерусского этноса, относя его появление на средневековье. Борис Флоря основываясь на письменных источниках, утверждал, что древнерусский этнос окончательно сформировался лишь к XIII веку.

С ним был не согласен Седов, который, опираясь на данные археологии, относил время появления древнерусского этноса на IX – XI вв. Седов на основе археологических данных дает широкую картину расселения восточных славян, и формирования на их основе древнерусского этноса.

Источниковая база крайне слабо представлена. Письменных источников Древней Руси осталось мало. Частые пожары, нашествия кочевников междоусобная война и другие бедствия оставляли слабую надежду на сохранение этих источников. Однако остались еще записки иностранных авторов, которые рассказывают о Руси.

Арабские писатели и путешественники Ибн Фадлан и Ибн Русте повествуют о периоде начального этапа формирования древнерусского государства, а также рассказывают о русских купцах на востоке. Их произведения крайне важны, так как раскрывают картину русской жизни в X веке.

К русским источникам относится Повесть временных лет, которая, однако, временами, вступает в противоречие с некоторыми данными иностранных авторов.

Глава 1. Этногенез восточных славян

Предки славян издавна жили на территории Центральной и Восточной Европы. Археологи считают, что славянские племена можно проследить по данным раскопок с середины второго тысячелетия до н.э. Предков славян (в научной литературе их называют праславяне) предположительно находят среди племен, населявших бассейн Одры, Вислы и Днепра. В бассейне Дуная и на Балканах славянские племена появились лишь в начале н.э.

Советской исторической наукой признано, что образование и развитие славянских племен шло на территории Центральной и Восточной Европы. По своему происхождению восточные славяне тесно связаны с западными и южными славянами. Все эти три группы родственных народов имели один корень.

В начале нашей эры славянские племена были известны под именем венетов, или венедов. Венеды, или «венто», без сомнения – древнее самоназвание славян. Слова этого корня (в древности включавший носовой звук «е», который позднее стал произноситься как «я») сохранялись в течение ряда веков, кое-где и до наших дней. К этому общему древнему этнониму восходит позднейшее название крупного славянского племенного союза «вятичи». Средневековое немецкое наименование славянских областей – Wenland, а современное финское название России – Vana. Этноним «венеды», нужно полагать, восходит к древнеевропейской общности. Из неё, вышли венеты Северной Адриатики, а также кельтское племя венетов Бретани, покорённое Цезарем во время походов в Галлию в 50-х годах I в. до н. э., и венеды (венеты) – славяне . Впервые венеды (славяне) встречаются в энциклопедическом труде «Естественная история», написанном Плинем Старшим (23/24-79 гг. н.э.). В разделе, посвящённом географическому описанию Европы, он сообщает, что Энингия (какая-то область Европы, соответствия которой нет на картах) «населённая вплоть до реки Висулы сарматами, венедами, скирами…» . Скиры – племя германцев, локализуемое где-то севернее Карпат. Очевидно, их соседями (а также сарматов) и были венеды.

Несколько конкретнее местожительство венедов отмечено в сочинении греческого географа и астронома Птолемея «Географическое руководство». Ученый называет венедов среди «больших народов» Сарматии и определено связывает места их поселений с бассейном Вислы. Восточными соседями венедов Птолемей называет галиндов и судинов – это достаточно хорошо известные западно-балтские племена, локализуемые в междуречье Вислы и Немана. На римской географической карте III в. н. э., известной в исторической литературе как «Певтингеровы таблицы», венеды-сарматы обозначены южнее Балтийского моря и севернее Карпат .

Есть основания полагать, что к середине I тысячелетия н.э. относится разделение славянских племен на две части – северную и южную. Писатели VI века – Иордан, Прокопий и Маврикий – упоминают южных славян – склавенов и антов, подчеркивая, однако, что это племена, родственные между собой и венедам. Так, Иордан пишет: «…Начиная от месторождения реки Вистулы (Вислы) на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются славенами и антами» . Этимологически оба эти названия восходят к древнему общему самоназванию венеды, или венто. Анты неоднократно упоминаются в исторических трудах VI – VII вв. Согласно Иордану, анты заселяли области между Днестром и Днепром. Используя сочинения своих предшественников, этот историк освещает и более ранние события, когда анты враждовали с готами. Сначала анты сумели отразить нападение готского войска, но через некоторое время готский король Винитарий все же разгромил антов и казнил их князя Божа и 70 старейшин.

Основным направлением славянской колонизации в первой половине I тысячелетия н.э. было северо-западное. Расселение славян в верховьях Волги, Днепра и Западной Двины, занятых в основном финно-угорскими племенами, повело, по-видимому, к некоторому смешению славян с финно-уграми, что отразилось и на характере памятников культуры.

После падения скифского государства и ослабления сарматов славянские поселения продвигаются и на юг, где на территории обширной области от берегов Дуная до среднего Поднепровья обитало население, принадлежавшее к различным племенам.

Славянские поселения середины и второй половины I тысячелетия н.э. на юге, в степной и лесостепной полосе представляли собой преимущественно открытые села земледельцев с глинобитными жилищами-полуземлянками с каменными печами. Встречались также и небольшие укрепленные «городки», где наряду с земледельческими орудиями находят и остатки металлургического производства (например, тигли для плавки цветных металлов). Погребения в то время совершались, как и ранее, путем сожжения трупа, но наряду с бескурганными могильниками появляются и захоронения праха под курганами, а в IX – X вв. все больше распространяется обряд погребения путем трупоположения.

В VI – VII вв. н.э. славянские племена на севере и севере-западе заняли всю восточную и центральные части современной Белоруссии, раннее заселенные летто-литовскими племенами, и новые большие районы в верховьях Днепра и Волги. На северо-востоке они продвинулись также по течению Ловати к озеру Ильмень и далее вплоть до Ладоги.

В тот же период другая волна славянской колонизации направляется на юг. После упорной борьбы с Византией славянам удалось занять правобережье Дуная и расселиться на обширных территориях Балканского полуострова. Видимо ко второй половине I тысячелетия н.э. относится разделение славян на восточных, западных и южных, сохранившееся до наших дней.

В середине и второй половине I тысячелетия н.э. социально-экономическое развитие славян достигло уровня, при котором их политическая организация переросла рамки племени. В борьбе с Византией, с нашествием аваров и иными противниками складывались союзы племен, представлявшие зачастую крупную военную силу и получавшие обычно названия по главному из племен, входивших в этот союз. В письменных источниках есть сведения, например, о союзе, объединявшем дулебско-волынские племена (VI в.), о союзе прикарпатских племен хорватов – чешских, вислянских и белых (VI-VII вв.), о сербо-лужиицком союзе (VII в.). Таким союзом племен были, по-видимому, и русы (или росы). Само это название исследователи связывают с названием реки Рось, где жили росы, с их главным городом Родней и с культом бога Рода, предшествовавшим культу Перуна. Еще в VI в. Иордан упоминает «росомонов», что, по мнению Б. А. Рыбакова, может означать «люди племени Рос» . До конца IX века в источниках встречаются упоминания росов, или русов, а с X века название «русь», «русьский» уже преобладает. Территорией русов в VI – VIII вв. была, видимо, лесостепная область среднего Поднепровья, которая долгое время называлась в народе собственно Русью даже тогда, когда это название распространилось на все восточнославянское государство.

Некоторые археологические памятники позволяют предположить существование и других восточнославянских племенных союзов. Различные типы курганов – родовых погребений с трупосожжениями – принадлежали, по мнению большинства исследователей, различным союзам племен. Так называемые «длинные курганы» – валообразные погребальные насыпи длиной до 50 метров – распространены к югу от Чудского озера и в верховьях Двины, Днепра и Волги, то есть на территории кривичей. Можно думать, что оставившие эти курганы племена (как славяне, так и лето-литовские) входили в обширный когда-то союз, который возглавляли кривичи. Высокие округлые курганы – «сопки», распространенные по течению реки Волхова и Мсты (Приильменье вплоть до Шексны), принадлежат, по всей вероятности, союзу племен во главе со славенами. Крупные курганы VI – X вв., скрывающие в насыпи целый частокол, и грубый ящик с урнами, хранящими прах покойников, могли принадлежать вятичам. Эти курганы встречаются в верховьях Дона и в среднем течении Оки. Возможно, что общие черты, имеющиеся в более поздних памятниках радимичей (живших по реке Сожу) и вятичей, объясняется существованием в древности радимичско-вятичского союза племен, в который могли входить частично и северяне, жившие на берегах Десны, Сейма, Сулы и Воркслы. Ведь не даром позднее Повесть временных лет сообщает нам легенду о происхождении вятичей и радимичей от двух братьев .

На юге, в междуречье Днестра и Дуная, со второй половины, VI – начала VII в. появляются славянские поселки принадлежавшее к племенному союзу тиверцев.

На север и северо-восток вплоть до Ладожского озера, в глухой лесной край, заселенный финно-угорскими племенами, кривичи и словене в это время проникали вверх по крупным рекам и их притокам.

На юг и юго-восток, в причерноморские степи, славянские племена продвигались в непрестанной борьбе с кочевниками. Процесс продвижения, начавшийся еще в VI – VII вв., шел с переменным успехом. Славяне к Х в. достигли берегов Азовского моря. Основой позднейшего Тмутараканского княжества, по всей вероятности, послужило славянское население, проникшее в эти места в гораздо более ранний период .

В середине Х тысячелетия основным занятием восточных славян являлось земледелие, развитее которого было, однако, неодинаковым на юге, в степной и лесостепной полосах и в лесах севера. На юге плужное земледелие имело уже вековые традиции. Находки железных частей плуга (точнее - рала) относятся здесь ко II , III и V векам. Развитое земледельческое хозяйство Восточных славян степной полосы оказывало во второй половине Х тысячелетия немалое влияние на их соседей. Именно этим объясняется, например, бытования до настоящего времени славянских названий многих сельскохозяйственных орудий у молдаван: плуг, секурэ (секира – топор), лопатэ, теслэ (тесло) и другие.

В лесной полосе только к концу Х тысячелетия пашенное земледелие стало господствующей формой хозяйства. Древнейшим в этих местах железный сошник найден в Старой Ладоге в слоях, датируемых VIII в. Пашенное земледелие как плужное, так и сошное требовало уже применения тягловой силы скота (лошадей, волов) и удобрения земли. Поэтому наряду с земледелием большую роль играло скотоводство. Важными подсобными занятиями были рыболовство и охота. Повсеместный переход восточнославянских плен к пашенному земледелию как основному занятию сопровождался серьезными изменениями в их общественном строе. Пашенное земледелие не требовало совместной работы больших родовых коллективов. В VIII – X вв. в степной в лесостепной полосах юга Европейской части России существовали поселения так называемой роменско-борщевской культуры, которые исследователи считают характерными для соседской общины. Среди них были и небольшие укрепленные валом поселки, состоявшие из 20 – 30 домов, наземных или несколько углубленных в землю, и большие селения у которых была укреплена только центральная часть, а большинство домов (всего их до 250) находились за её пределами. На маленьких городищах жило не более 70 – 80 человек; в больших селениях – иногда свыше тысячи жителей. Каждое жилище (в 16 – 22 кв.м. с отдельной печью и чуланом) имело свои хозяйственные постройки (амбар, погреба, разного рода навесы) и принадлежало одной семье. Кое-где (например, на городище Благовещенская гора) открыты более крупные постройки, возможно, служившие собраний членов соседской общины – братчин, которые, по мнению Б. А. Рыбакова, сопровождался какими-то религиозными обрядами .

Поселки роменско-борщевского типа сильно отличаются по своему характеру от поселений, находящихся на севере, в Старой Ладоге, где в слоях VIII в., В. И. Равдоникас открыл большие рубленые из бревен наземные дома размером в среднем 96 – 100 кв.м. с небольшим крыльцом и печью-каменкой, располагавшийся в центре жилища. Вероятно, в каждом таком доме жила большая семья (от 15 до 25 человек); в печи готовилась пища для всех, а продукты брались из коллективных запасов. Хозяйственные постройки располагались отдельно, рядом с жилищем. Поселение Старая Ладога принадлежало также соседской общине, в которой были еще сильны пережитки родового быта, и жилища принадлежали еще большим семьям. Уже в IХ в., здесь эти дома сменились небольшими избами (16 – 25 кв.м.) с печью-каменкой в углу, такими же, как и на юге, жилищами одной сравнительно небольшой семьи.

Природные условия способствовали образованию у восточнославянского населения в лесной и степной полосах уже в I тысячелетии н. э. двух типов жилища, различия между которыми в дальнейшем все углублялись. В лесной полосе господствовали наземные бревенчатые дома с печью-каменкой, в степной – несколько углубленные в землю глинобитные (часто на деревянном каркасе) мазанки с глинобитной печью и земляным полом .

В процессе распада патриархальных отношений с довольно отдаленных времен кое-где сохранились описанные в Повести временных лет пережитки более древних общественных форм – брак посредством умыкания, остатки группового брака, который летописец принял за многоженство, следы авункулата, сказавшего в обычае кормильства, сжигание покойников.

На основе древних союзов славянских племен образовывались территориальные политические объединения (княжения). В целом они переживали‚ "полупатриархальный-полуфеодальный" период развитая, в ходе которого с увеличением имущественного неравенства выделялась местная знать, постепенно захватывавшая общинные земли и превращавшаяся в феодальных владельцев. Летописи упоминают и представителей этой знати – Мала у древлян, Ходоту и его сына у вятичей. Мала они даже называют князем. Таким же князем считали я легендарного Кия, основателя Киева.

Территории восточнославянских княжений описаны в Повести временных лет. Некоторые особенности быта их населения (в частности, различия в деталях погребального обряда, местный женский свадебный убор) были очень устойчивы и сохранялись в течение нескольких столетий даже тогда, когда уже сами княжения переставали существовать. Благодаря этому археологам удалось, отправляясь от летописных данных, существенно уточнить границы этих областей. Восточнославянская территория ко времени образования Киевского государства представляла собой единый массив, простиравшийся от берегов Черного моря до Ладожского озера и от верховьев Западного Буга до среднего течения Оки и Клязьмы. Южную часть этого массива образовали территории тиверцев и уличей, охватывавшие среднее и южнее течение Прута Днестра и Южного Буга. К северо-западу от них, в верховьях Днестра и Прута в Закарпатье жили белые хорваты. Севернее их, в верховьях Западного Буга – волыняне, к востоку и северо-востоку от белых хорватов, на берегах Припяти, Случи и Ирши – древляне, к юго-востоку от древлян, в среднем течении Днепра, в районе Киева – поляне, на левом берегу Днепра, по течению Десны и Сейма – северяне, к северу от них, по Сожу – радимичи. Соседями радимичей с запада были дреговичи, занимавшие земли по течению Березины и в верховьях Немана, с востока с северянами и радимичами граничили вятичи, населявшие верхнюю и среднюю части бассейна Оки (включая Москву-реку) и верховья Дона. К северу от Москвы-реки обширную территорию в верховьях Волги, Днепра и западной Двины, простиравшуюся на северо-западе до восточного берега Чудского озера, занимали кривичи. Наконец, на севере и северо-востоке славянской территории, на Ловати и Волхове жили ильменские словене .

Внутри восточнославянских княжений по археологическим материалам можно проследить более мелкие подразделения. Так, курганы кривичей включают три большие группы памятников, отличающиеся деталями в погребальном обряде – псковскую смоленскую и полоцкую (летописец также выделял среди кривичей особую группу полочан) . Смоленская и полоцкая группы видимо, образовались позже псковской, что позволяет думать о колонизации кривичами, пришельцами с юго-запада, из Принемания или Бужско-Висленского междуречья, сначала Псковской (в IV – VI вв.), а потом – Смоленской и Полоцкой земель. Среди вятичских курганов также различается несколько локальных групп.

В IX – ХI вв. формируется сплошная территория древнерусского государства Русская земля, понятие о которой как об отчизне было в высокой степени свойственно восточным славянам того времени. До этого времени сосуществовавшее сознание общности восточнославянских племен покоилось на родовых связях. Русская земля занимала огромные пространства от левых притоков Вислы до предгорий Кавказа от Тамани и нижнего течения Дуная до берегов Финского залива и Ладожского озера. Многочисленный народ, живший на этой территории, называл себя «русью», приняв, как говорилось выше, самоназвание, присущее раньше только населению сравнительно небольшой области в Среднем Поднепровье. Русью же называли эту страну, и другие народы того времени. Территория Древнерусского государства включала не только восточнославянское население, но и части соседних племен.

Колонизация неславянских земель (в Поволжье, Приладожье, на Севере) шла первоначально мирным путем. На эти территории проникали, прежде всего, славянские крестьяне и ремесленники. Новые поселенцы жили даже в неукрепленных поселках, не опасаясь, по-видимому, нападений местного населения. Крестьяне осваивали новые земли, ремесленники снабжали округу продукцией своего производства. В дальнейшем туда приходили славянские феодалы со своими дружинами. Они ставили крепости, облагая данью славянское и неславянское население края, захватывали лучшие участки земли.

В ходе хозяйственного освоения русским населением этих земель усиливался сложный процесс взаимного культурного влияния славян и финно-угорского населения. Многие «чудские» племена даже утратили свой язык и культуру, но в свою очередь оказали влияние на материальную и духовную культуру древнерусской народности.

В IX и в особенности в Х в. Общее самоназвание восточных славян проявилось с гораздо большей силой и глубиной в распространении термина «Русь» на все восточнославянские земли, в признании этнического единства всех живущих на этой территории, в сознании общей судьбы и в общей борьбе за целостность и независимость Руси.

Замена старых племенных связей новыми, территориальными происходила постепенно. Так, в области военной организации можно проследить наличие самостоятельных ополчений у древних княжений до конца Х в. В походах киевских князей участвовали ополчения словен, кривичей, древлян, радимичей, полян, северян, хорватов, дулебов, тиверцев (и даже неславянских племен – чуди и др.). С начала ХI в. Они стали вытесняться в центральных областях ополчениями городов новгородцами, киянами (киевлянами), хотя военная самостоятельность отдельных княжений продолжала существовать и в Х и в ХI в.

На основе древних родственных племенных говоров создался древнерусский язык, имевший местные диалектные различия. К концу IХ – началу Х в. Следует отнести сложение древнерусского письменного языка и появление первых памятников письменности.

Дальнейший рост территорий Руси, развитие древнерусского языка и культуры шла рука об руку с укреплением древнерусской народности и постепенной ликвидацией пережитков племенной обособленности. Важную роль здесь играло и обособление классов феодалов и крестьян, укрепление государства .

Письменные и археологические источники, относящиеся к IХ – Х и началу ХI в., четко рисуют процесс образования классов, выделения старшей и младшей дружины.

К IХ – ХI вв. относятся большие курганные могильники, где погребены большей частью дружинники, сожженные на костре вместе с оружием, различными предметами роскоши иногда с рабами (чаще - с рабынями), которые должны были служить своему господину на «том свете», как служили на этом. Такие могильники располагались возле крупных феодальных центров Киевской Руси (самый большой из них – Гнездовский, где имеется белее 2 тыс. курганов, - у Смоленска; Михайловский близ Ярославля). В самом Киеве воинов хоронили уже по иному обряду – их не сжигали, а клали нередко с женщинами и всегда с конями и оружием в специально зарытый в землю сруб (домовину) с полом и потолком. Исследование найденного в погребениях дружинников оружия и иных вещей убедительно показало, что подавляющее большинство дружинников – это славяне. В Гнездовском могильнике лишь незначительное меньшинство погребений принадлежит норманнам – «варягам». Наряду с погребениями дружинников в Х в. Встречались пышные погребения феодальной знати – князей или бояр. Знатного славянина сжигали в ладье или специально построенном здании – домовине – с рабами, рабыней, конями и иными домашними животными, оружием и множеством драгоценной утвари, принадлежавшими ему при жизни. Над погребальным костром устраивали сначала небольшую насыпь, на которой совершали тризну, возможно, сопровождавшуюся пиром, ритуальными состязаниями и военными играми, и только затем насыпали большой курган.

Экономическое и политическое развитие восточных славян закономерно привело к созданию у них, на местной основе, феодального государства с киевскими князьями во главе. Варяжское завоевание, отраженное в легенде о «призвании» варягов в Новгородскую землю и захвате Киева в IX в., оказало на развитие восточных славян не больше, а, всего вероятнее, меньше влияния, чем на население средневековой Франции или Англии. Дело ограничилось сменой династии и проникновением некоторого количества норманнов в состав знати. Но новая династия оказалась под сильнейшим влиянием славянской культуры и «обрусела» уже через несколько десятков лет. Внук легендарного основателя варяжской династии Рюрика носил чисто славянское имя – Святослав и по всей вероятности, манере одеваться и держаться ничем не отличался от любого представителя славянской знати.

Таким образом, совершено ясно, что к моменту образования древнерусского государства на территории восточнославянских племен существовали общие для всех этнические признаки, которые предшествовали образованию древнерусской народности. Это подтверждают данные археологии: прослеживается единообразная материальная культура. Также на этой территории сложился единый язык, с незначительными местными диалектными особенностями.

Глава 2. Восточные славяне в рамках древнерусского государства

Существование в Х – ХI вв. древнерусской (восточнославянской) этноязыковой общности надежно подтверждается данными лингвистики и археологии. В Х веке на Восточноевропейской равнине в пределах славянского расселения на смену нескольким культурам, отражающим прежнее диалектно-этнографическое членение праславянского этноса, формируется единообразная древнерусская культура. Ее общее развитие было обусловлено становлением городской жизни с активно эволюционирующей ремесленной деятельностью, сложением военно-дружинного и административного сословий. Население городов, русская дружина и государственная администрация формировались из представителей разных праславянских образований, что вело к нивелировке свойственных им диалектных и иных особенностей. Предметы городского быта и вооружения становятся однообразными свойственными всему восточному славянству .

Этот процесс затронул и сельских жителей Руси, о чем свидетельствуют погребальные памятники. На смену разнотипным курганам – корчакского и верхнеокского типа, валообразным (длинным) насыпям кривичей и ильменским сопкам – получают распространение древнерусские по своему строению, обрядности и направлению эволюций, однотипные на всей территории древней Руси. Курганные могильники древлян или дреговичей становятся одинаковыми с синхронными кладбищами кривичей или вятичей. Племенные (этнографические) различия в этих курганах проявляются только в неодинаковых височных кольцах, остальные вещевые находки (браслеты перстни, серьги, лунницы, предметы быта и др.) имеют общерусский характер .

В этноязыковой консолидации славянского населения древнерусского государства огромную роль сыграли переселенцы с Дуная. Инфильтрация последних ощущается в археологических материалах Восточной Европы начиная с VII века. В это время она затронула преимущественно днепровские земли.

Однако после разгрома Великоморавской державы многочисленные группы славян, покинув обжитые дунайские земли, расселяются по Восточноевропейской равнине. Эта миграция, как показывают многочисленные находки дунайского происхождения, в той или иной степени характерна для всех областей, ранее освоенных славянами. Дунайские славяне стали наиболее активной частью восточного славянства . Среди них было немало высококвалифицированных ремесленников. Имеются основания утверждать, что быстрое распространение гончарной керамики среди славянского населения Восточной Европы было обусловлено инфильтрацией в его среде дунайских гончаров. Дунайские мастера дали импульс развитию ювелирного, а возможно, и других ремесел древней Руси.

Под влиянием дунайских переселенцев господствовавший прежде языческий обычай кремации умерших в Х в. стал вытесняться подкурганными ямными трупоположениями. В Киевском Поднепровье в Х в. ингумации уже доминировали на славянских курганах некрополях, то есть на столетие раньше официального принятия христианства Русью. Севернее, в лесной зоне вплоть до Ильменя, процесс смены обрядности протекал во второй половине Х в.

Материалы языкознания также свидетельствуют о том, что славянство Восточноевропейской равнины пережило общедревнерусскую эпоху. К такому выводу подвели лингвистические изыскания ученых конца ХIХ – начала ХХ вв. Итоги их были подведены выдающимся филологом-славистом, диалектологом и историком русского языка Н. Н. Дурново в книге «Введение в историю русского языка», вышедшей в 1927 г. В Брно .

Этот вывод вытекает из комплексного анализа памятников письменности древней Руси. Хотя большинство их, в том числе летописи, написано на церковно-славянском языке, в ряде этих документов нередко описываются эпизоды, язык которых отступает от норм церковно-славянского и является древнерусским. Имеются и памятники, написанные на древнерусском языке. Таковы «Русская правда», составленная в ХI в. (дошла до нас в списке Х в.), многие грамоты, свободные от элементов церковно-славянского, «Слово о полку Игореве», язык которого приближается к живой речи тогдашнего городского населения Южной Руси; некоторые Жития святых.

Анализ письменных памятников позволил исследователям утверждать, что в истории славянских языков Восточной Европы был период, когда на всем пространстве расселения восточного славянства однонаправлено (в отличие от славян, проживавших в бассейнах Вислы, Одера и Эльбы, а также Балкано-Дунайском регионе) зарождались новые языковые явления и при этом развивались некоторые прежние праславянские процессы.

Единое восточнославянское этноязыковое пространство не исключает диалектного многообразия. Его полная картина не может быть восстановлена по письменным памятникам. Судя по материалам археологии, диалектное членение древнерусской общности было достаточно глубоким и обусловлено расселением на Восточноевропейской равнине славян весьма различных племенных групп и взаимодействием их с неоднородным и в этническом отношении субстрактным населением.

Об этническом единстве славянского населения ХI – ХIП вв., расселившегося на пространствах Восточной равнины и именуемого русью, достаточно отчетливо говорят и исторические источники. В «Повести временных лет» русь в этнографическом, языковом и политическом плане противопоставляется полякам, грекам-византийцам, венграм, половцам и другим этносам того времени. На основе анализа памятников письменности А. В. Соловьев показал, что в течение двух столетий (911-1132 гг.) понятие «Русь» и «Русская земля» означали все восточное славянство, всю страну, заселенную ими.

Во второй половине XII – первой трети ХIII в., когда Древняя Русь распалась на ряд феодальных княжеств, проводивших или пытавшихся проводить самостоятельную политику, единство древнерусской народности продолжало осознаваться: вся Русская земля противопоставляется обособившимся вотчинам, нередко враждовавшим между собой. Идеей единства Руси проникнуты многие художественные произведения того времени и былины. Яркая древнерусская культура в это время продолжала поступательное развитие на всей территории восточного славянства.

С середины XIII в. Восточнославянский ареал оказался расчлененным в политическом, культурном и экономическом отношениях. Прежние интеграционные процессы были приостановлены. Древнерусская культура, уровень развития которой во многом определяли города с высокоразвитыми ремеслами, перестала функционировать. Многие города Руси оказались разоренными, жизнь в других на какое-то время пришла в упадок. В ситуации, сложившейся во второй половине XIII – XIV вв., дальнейшее развитие общих языковых процессов на всем обширном восточнославянском пространстве стало невозможным. В разных регионах появились локальные языковые особенности, древнерусский этнос прекратил свое существование.

Основой языкового развития различных регионов восточного славянства стала не политико-экономическая и культурная дифференциация ареала. Становление отдельных языков было обусловлено в большей степени исторической ситуацией, имевшей место в Восточной Европе в середине и второй половине I тыс. н. э.

Достаточно определенно можно утверждать, что белорусы и их язык были результатом балто-славянского симбиоза, начавшегося в середине I тыс. н. э., когда на древней балтской территории появились первые группы славян, и завершившегося в Х – ХII вв. Основная масса балтов не покинула мест своего обитания и в результате славянизации влилась в славянский этнос. Это западнорусское население Великого княжества Литовского постепенно трансформировалось в белорусский этнос.

Основой украинской народности стали потомки антов. Однако было бы не корректным прямолинейно возводить украинцев к ним. Анты – одна из диалектно-культурных групп славянства, сформировавшаяся в позднеримские времена в условиях славяно-иранского симбиоза. В период переселения народов значительная часть антских племен мигрировала в балкано-дунайские земли, где участвовала в этногенезе дунайских сербов и хорватов, поэльбских сорбов, болгар и др. Тогда же крупный массив антов переместился на среднюю Волгу, где им создана именьковская культура.

В Днепровско-Днестровском регионе прямыми потомками антов были летописные хорваты, тиверцы и уличи. В VII – IХ вв. наблюдается некоторое смешение славян, вышедших из антской общности, со славянами дулебской группы, а в период древнерусской государственности, очевидно, под натиском степных кочевников – инфильтрация потомков антов в северном направлении.

Своеобразие культуры потомков антов в древнерусский период проявляется прежде всего в погребальной обрядности – курганный обряд погребения в их среде не получил распространения. В этом ареале и развились основные украинские говоры.

Более сложным был процесс формирования русской народности. В целом северновеликоруссы – это потомки тех славянских племен, которые, выйдя из венедской группы праславянской общности (Повисленье), расселились в середине I тыс. н. э. в лесных землях Восточно-европейской равнины. История этих переселенцев была неоднозначной. Те славяне, которые осели в Верхнем Поднепровье и Подвинье, т. Е. древнем балтском ареале, после распада древнерусской народности вошли в состав формирующихся белорусов. Отдельные диалектные области составляли Новгородская, Псковская земли и Северо-Восточная Русь. В Х – XII вв. это были диалекты древнерусского языка, которые позднее, по всей вероятности, приобрели самостоятельное значение. Все эти территории до славянского освоения принадлежали различным финским племенам, влияние которых на древнерусский язык было незначительным.

Ядром южновеликоруссов стали славяне, возвратившиеся из Среднего Поволжья (тоже потомки актов) и осевшие в междуречье Днепра и Дона (волынская, роменская, борщевская культуры и синхронные им окские древности).

Цементирующим в становлении русского языка стали средневеликорусские говоры, начало сложения которых, нужно полагать, восходит к Х – XII вв., когда имело место территориальное смешение кривичей (будущих северновеликоруссов) вятичами (южновеликорусская группа). Со временем полоса формирования средневеликорусских говоров расширилась. Центральное положение в ней занимала Москва. В условиях сложения единой государственности и создания культуры Московского государства средневеликорусские говоры стали консолидирующим моментом в постепенном формировании единого этноязыкового целого. Присоединение к Москве Новгорода и Пскова расширило территорию становления русского этноса.

Древнерусская народность - исторический факт. Она в полной мере соответствует требованиям и признакам, которые присущи подобному типу исторической и этнической общности. Вместе с тем, она не была уникальным историческим явлением, присущим только восточнославянским народам. Определенные закономерности и факторы обусловливают формы этнических процессов, возникновение этносоциальных обществ с присущими им обязательными признаками. Современная наука рассматривает народность как особый тип этнической общности, который занимает историческую нишу между племенем и нацией .

Переход от первобытности к государственности повсюду сопровождался

этнической трансформацией предшествующих этносов и появлением народностей, формировавшихся на основе первобытных племен. Народность, таким образом, – это не только этническая, но и социальная историческая общность людей, характерная для нового и более высокого по сравнению с первобытным (родоплеменным) состоянием общества. У всех славянских народности соответствуют способу производства и общественным отношениям.

Политическая система Руси определяла и характер этнического состояния. Племена ушли в прошлое, и их место заняла народность. Как и любая другая историческая категория, она имеет свои признаки. Важнейшие из них: язык, культура, этническое самосознание, территория. Все это было присуще и населению Руси IХ – XIII вв.

Дошедшие до нас разнообразные письменные источники (летописи, литературные произведения, отдельные надписи) свидетельствуют об общем языке восточных славян. Аксиомой является представление, что языки современных восточнославянских народов развились на общей древнерусской основе.

Отдельные факты, не укладывающиеся в эту схему, не могут опровергнуть в целом идею о существовании древнерусского языка. И в западных землях Руси, несмотря на скудость дошедшего до нас лингвистического материала, язык был тот же – древнерусский. Представление о нем дают фрагменты, которые были включены в общерусские своды из местных западнорусских летописей. Особенно показательна прямая речь, адекватная живому разговорному языку этого региона Руси .

Язык Западной Руси представлен и в надписях на пряслицах, обломках посуды, «Борисова» и «Рогволодовом» камнях, берестяных грамотах. Особый интерес представляет берестяная грамота из Витебска, на которой текст сохранился полностью.

Русь занимала обширные просторы Восточной Европы, и было бы наивно полагать, что древнерусский язык не имел диалектов, местных особенностей. Но они не выходили за рамки диалектов, от которых не свободны и современные восточнославянские языки. Различия в языке могли иметь и социальные корни. Язык образованного княжеского окружения отличался от языка простого горожанина. Последний отличался от языка сельского жителя. Единство языка осознавалось населением Руси и не раз подчеркивалось летописцами.

Единообразие присуще и материальной культуре Руси. Практически невозможно отличить большую часть предметов материальной культуры, изготовленных, например, в Киеве, от аналогичных предметов из Новгорода или Минска. Эго же убедительно доказывает существование единого древнерусского этноса.

К числу признаков народности особо следует отнести этническое самосознание, самоназвание, представление людей о своей родине, ее географических пространствах.

Именно формированием этнического самосознания завершается процесс складывания этнической общности. Славянское население Руси, в том числе ее западных земель, имело общее самоназвание («Русь», «русские люди», «русичи», «русины») и осознавало себя как один народ, живущий на одном географическом пространстве. Осознание единой Родины сохранялось и в период феодальной раздробленности Руси.

Общее этническое самосознание закрепилось на Руси рано и очень быстро. Уже первые дошедшие до нас письменные источники убедительно говорят об этом (см., например, «договор Руси с греками» 944 г., заключенный от «всех людий Руския земля»).

Этнонимы «русин», «русич», не говоря уже о названии «русский», функционировали и во времена Великого княжества Литовского, и Речи Посполитой. Белорусский первопечатник Франциск Скорина (XVI в.) в полученном им дипломе Падуанского университета назван «русином из Полоцка». Название «русский» – общее самоназвание восточных славян, показатель единого восточнославянского этноса, выражение его самосознания.

Осознание русским народом единства своей территории (не государства), которую он должен был защищать от иноземцев, особенно сильно выражено в «Слове о полку Игореве» и «Слове о погибели Русской земли».

Единый язык, одна культура, название, общее этническое самосознание – такой мы видим Русь и ее население. Это и есть единая древнерусская народность. Осознание общего происхождения, единых корней – характерная черта менталитета трех братских восточнославянских народов, которые они пронесли через столетия, и о чем нам, наследникам древней Руси, никогда не следует забывать.

Несомненный факт реального существования древнерусской народности отнюдь не означает, что в этом вопросе отсутствуют неисследованные аспекты.

В советской историографии получила распространение идея, что формирование древнерусской народности происходило в период существования древнерусского государства на базе восточнославянских группировок («летописных племен»), объединенных в рамках одного государства. В результате укрепления внутренних связей (экономических, политических, культурных) постепенно нивелировались племенные особенности и утверждались единые черты, свойственные единой народности. Завершение процесса формирования народности относили к ХI – ХII вв. Такая идея, как теперь выясняется, была порождена ошибочным представлением об автохтонности славянского населения на всем пространстве древнерусского государства. Это позволяло предполагать, что славяне прошли здесь путь от первичных племен к племенным союзам, а после объединения союзов эволюционировали в рамках древнерусского государства.

С точки зрения современных представлений о механизме этнообразования, такой путь формирования древнерусской народности выглядит парадоксальным, вызывает вопросы и даже сомнения. В самом деле, в условиях расселения восточнославянского этноса на больших пространствах в те исторические времена, когда еще не сложились в достаточной мере экономические предпосылки для глубокой интеграции, регулярных внутриэтнических контактов, охватывающих всю занятую восточными славянами обширную территорию, трудно представить причины нивелировки местных этнокультурных особенностей и утверждения общих черт в языке, культуре и самосознании, всего того, что присуще народности. Трудно согласится с таким объяснением, когда в качестве основного теоретического аргумента выдвигается факт образования Киевской Руси. Ведь политическая подчиненность отдельных земель киевскому князю не могла стать ведущим фактором новых этнообразовательных процессов и внутриэтнической консолидации. Конечно, имели место и другие факторы, которые способствовали интеграционным процессам. Но есть один очень важный теоретический момент, который не позволяет принимать традиционное объяснение механизма образования древнерусской народности.

Известно, что большая территория расселения этноса в условиях господства натурального хозяйства и слабого развития экономических связей не только затрудняет внутриэтнические контакты, но и является одной из причин возникновения местных культурно-этнических особенностей. Именно в результате расселения на больших пространствах распалась праиондоевропейская общность и возникла индоевропейская семья народов. Также выход славян за пределы своей прародины и расселение их на большой территории привели к их разделению на отдельные ветви. Это общая закономерность этногенеза народов. Большинство ученых пришло к выводу, что новые этносы возникают и первоначально обитают на небольшой территории. Поэтому трудно согласиться с утверждениями, что формирование древнерусской народности проходило на всей обширной территории Руси ХI – XII вв.

Другим мощным «разрушительным фактором», приводящим к распаду этносов, является действие этнического субстрата. Уже ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что восточным славянам на территории их расселения предшествовали разные неславянские народы (балтские, финоугорские и др.), с которыми славяне поддерживали активные межэтнические отношения. Это тоже не способствовало консолидации восточнославянского этноса. Славяне, несомненно, испытали на себе разрушительное действие разных субстратов. Иными словами, с позиций территории этногенеза традиционное объяснение механизма формирования древнерусской народности выглядит уязвимо. Нужны иные объяснения, и они есть.

Безусловно, история восточных славян развивалась по иному сценарию, и основы древнерусской народности вызревали значительно раньше и далеко не на всей территории будущей Руси. Наиболее вероятным очагом восточнославянского расселения была относительно небольшая область, включающая южную Белоруссию и северную Украину, куда приблизительно в VI в. Мигрировала часть племен с культурой пражского типа. Здесь постепенно сложился ее своеобразный вариант, получивший название Корчак. До прихода славян в этом регионе были распространены археологические памятники, близкие банцеровско-колочивским, которые не выходили за рамки балтского гидронимического ареала, и потому могут быть соотнесены с балтскими племенами.

В археологических комплексах Корчак встречаются предметы, относящиеся к названным памятникам или связанные с ними по происхождению. Это свидетельство смешения славян с остатками местного балтского населения. Существует мнение, что балтское население здесь было сравнительно редким. Когда в VIII – IХ вв. на основе культуры Корчак разовьется культура типа Луки Райковецкой, в ней уже не будут прослеживаться элементы, которые можно было соотнести с балтами.

Следовательно, к VII в. Ассимиляция балтов здесь завершилась. Славяне этой области, включая часть местного населения, могли испытать воздействие балтского субстрата, возможно незначительного, но сказавшегося на их культурной и этнической природе. Это обстоятельство могло положить начало выделению их как особой (восточной) группы славян.

Возможно, именно здесь были заложены основы восточнославянского языка.

Только на этой территория Восточной Европы сохранилась раннеславянская гидронимика. К северу от Припяти ее нет. Там славянская гидронимика относится к восточнославянскому лингвистическому типу. Отсюда можно сделать вывод, что, когда позже славяне начали расселяться по пространствам Восточной Европы, их уже нельзя отождествлять с общеславянским этносом. Это была выделившаяся из раннеславянского мира группа восточных славян со специфической культурой и особым (восточнославянским) типом речи. В связи с этим стоит вспомнить высказанную А. Шахматовым догадку о формировании восточнославянского языка на относительно небольшой территории украинской Волыни и о миграции восточных славян отсюда в северном направлении. Эту область вместе с южной Белоруссией можно считать прародиной восточных славян.

Во время пребывания славян на этой территории у них произошли важные изменения: нивелировались некоторые племенные особенности, которые могли быть в начальном периоде миграции из прародины; сложились основы восточнославянского строя речи; оформился присущий им тип археологической культуры. Есть основания предполагать, что именно в это время за ними закрепилось общее самоназвание «Русь» и возникло первое восточнославянское государственное объединение с династией Кия. Таким образом, именно здесь сложились основные признаки древнерусской народности.

В таком новом этническом качестве восточные славяне в IX – X вв. стали заселять земли севернее Припяти, которые Константин Багрянородный называет «Внешней Русью» . Вероятно, эта миграция началась после утверждения в Киеве Олега. Славяне расселились как один народ со сложившейся культурой, что предопределило единство древнерусской народности на длительное время. Археологическим свидетельством этого процесса является повсеместное распространение сферических курганов, с одиночными трупосожжениями IX – X вв. и появление первых городов.

Историческая обстановка способствовала быстрому и успешному расселение восточных славян, поскольку этот регион уже контролировался Олегом и его приемниками.

Славяне отличались более высоким уровнем хозяйственного и социального развития, что тоже способствовало успеху расселения.

Относительно поздняя миграция восточных славян за пределы своей прародины, как достаточно монолитной общности, ставит под сомнение существование у тех из них, что расселились северней Припяти, так называемых племенных союзов (кривичи, дреговичи, вятичи и др.). Славяне уже успели выйти за рамки племенного строя и создать более прочную этническую и политическую организацию. Однако, расселившись на больших пространствах, древнерусский этнос оказался в сложной ситуации. На этой территории продолжали оставаться разные группы местного неславянского населения. На землях современной Белоруссии и Смоленщине жили восточные балты; на северо-востоке Руси проживали финно-угорские народы; на юге – остатки ираноязычных и тюркских народов.

Славяне не истребили и не вытеснили местное население. В течение нескольких веков здесь имел место симбиоз, сопровождавшийся постепенным смещением славян с различными неславянскими народами.

Восточнославянский этнос испытывал воздействие различных сил. Одни из них способствовали утверждению единых, свойственных народности начал, другие, наоборот, – возникновению у них локальных особенностей, как в языке, так и в культуре.

Несмотря на сложную динамику развития, древнерусский этнос оказался под воздействием интеграционных сил и процессов, цементировавших его и создававших благоприятные условия не только для сохранения, но и углубления единых этнических начал. Мощным фактором сохранения этноса и этнического самосознания был институт государственной власти, единая княжеская династия Рюриковичей. Войны и совместные походы против общих врагов, которые были характерны для того времени, в немалой степени укрепили общую солидарность и способствовали сплочению этноса .

В эпоху древней Руси, несомненно, усилились экономические связи между отдельными русскими землями. Огромная роль в формирования и сохранении единого этнического самосознания принадлежала церкви. Приняв христианство по греческому образцу, страна оказалась как бы оазисом среди народов, исповедовавших либо другую религию (язычники: кочевники на юге, Литва и финоугры на севере и востоке), либо принадлежавших к другой христианской конфессии. Это формировало и поддерживало идею самобытности народа, его отличие от других. Чувство принадлежности к определенной вере – настолько сильный и объединяющий людей фактор, что нередко заменяет этническое самосознание.

Церковь сильно влияла на политическую жизнь страны и формировала общественное мнение. Она освящала княжескую власть, укрепляла древнерусскую государственность, целенаправленно поддерживала идею единства страны и народа, осуждала междоусобицы и разделение. Идеи единой страны, единого народа, его общих исторических судеб, ответственности за ее благополучие и безопасность сильно способствовали формированию древнерусского этнического самосознания. Распространение письменности и грамотности сохраняло единство языка. Все эти факторы способствовали упрочнению древнерусской народности.

Таким образом, основы древнерусской народности были заложены в VI – XI вв. после расселения части славян па относительно компактной территории южной Белоруссии и северной Украины. Расселившись отсюда в IX – X вв. как один народ, они смогли надолго сохранить свою цельность в условиях древнерусской государственности, развить экономику, культуру, усилить этническое самосознание.

Вместе с тем, древнерусская народность попала в зону действия разрушительных сил: территориальный фактор, разные этнические субстраты, углубление феодальной раздробленности, а позже – политическое размежевание. Восточные славяне оказались в такой же ситуации, что и ранние славяне после их расселения за пределами прародины. Сработали законы этногенеза. Эволюция древнерусского этноса имела тенденцию к накоплению элементов, ведущих к дифференциации, что явилось причиной постепенного разделения его на три народа - русских, украинцев и белорусов.

Заключение

Заканчивая эту работу, считаю возможным сделать некоторые выводы. Славяне прошли долгий путь этногенеза. Причем определенные признаки, по которым точно можно констатировать появление славян относятся к довольно раннему периоду (совершенно точно можно говорить о второй четверти I тысячелетия). Славяне занимали обширные области восточной Европы, контактировали со многими народами и оставили у этих народов память о себе. Правда, некоторые древние авторы долгое время не называли славян своим именем, путая их с другими народами. Но, тем не менее, нельзя отрицать огромного значения славян на судьбы восточной Европы. Славянский элемент и сейчас остается основным в большинстве восточноевропейских государств.

Разделение славян на три ветви не привело к немедленному уничтожению их этнокультурных признаков, но, безусловно, привело к выделению своих ярких особенностей. Хотя тысячелетние развитие близких по родству народов привело их к такому раздору, что распутать этот клубок противоречий и взаимных претензий сейчас не представляется возможным.

Восточные славяне позже других создали свое государство, но это не говорит о какой-то их отсталости или неразвитости. Восточные славяне прошли свой путь к государству, сложный путь взаимодействия с природой и местным населением, борьбы с кочевниками и доказали свое право на существование. Распавшись, древнерусский этнос дал жизнь трем, вполне самостоятельным, но крайне близким друг другу, народам: русскому украинскому и белорусскому. Сегодня некоторые, не совсем компетентные и довольно сильно политизированные, историки, как на Украине, так и в Белоруссии, пытаются отрицать древнерусское единство и пытаются вывести свои народы из каких-то мифических корней. При этом им удается даже отрицать принадлежность к славянскому миру. Например, на Украине придумали, совершено немыслимую версию о том, что украинский народ де произошел от каких-то "укров". Конечно, такой подход к истории не может вызвать какие-нибудь положительные моменты в восприятии действительности. И не удивительно, что такие "версии" распространились именно в свете антирусских настроений, в первую очередь в среде политических лидеров на Украине. Построение таких "исторических" концепций не может быть долговечным и может объясняться лишь нынешним политическим курсом этих стран.

Трудно отрицать существование древнерусского этноса. Присутствие основных этнических признаков в среде восточных славян (единый язык, общее культурное пространство) говорит о том, что на момент образования древнерусского государства существовал единый этнос, хотя и со своими местными особенностями. Чувство единства сохранялось и во время феодальной раздробленности, однако, с татаро-монгольским нашествием были вызваны новые процессы этнообразования, которые через несколько десятков лет привели к разделению восточных славян на три народа.

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Географическое руководство. Птолемей.

2. Естественная история. Плиний Старший.

3. Записки о галльской войне. Цезарь

4. Об управлении империей. Константин Багрянородный. М., 1991.

5. О происхождении и деянии гетов (Getika). Иордан. М., 1960.

6. Повесть временных лет. М., 1950. Т. 1.

Литература

1. Введение христианства на Руси. М., 1987.

2. Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь – М. 1996.

3. Древнерусское единство: парадоксы восприятия. Седов В.В. // РИИЖ Родина. 2002.11\12

4. Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч.1. – М., 1908.

5. Загорульский Э. О времени и условиях формирования древнерусской народности.

6. Иловайский Д.И. Начало Руси. М., – Смоленск. 1996.

7. Как была крещена Русь. М., 1989.

8. Костомаров Н.И. Русская республика. М., Смоленск. 1994.

9. Народы Европейской части СССР. Т. 1 / Под ред. В.А. Александрова М.: Наука, 1964.

10. Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX – XI веков. Смоленск – М., 1995.

11. Петрухин В.Я. Славяне. М 1997.

12. Прозоров Л.Р. Еще раз о начале Руси.//Государство и общество. 1999. №3, №4.

13. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII – XIII вв. М., 1993.

14. Рыбаков Б.А. Предпосылки образования древнерусского государства. Очерки истории СССР III-IX вв., М., 1958.

Там же. С.8

Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX – XI веков. Смоленск – М., 1995.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Н. Н. Юсова

Идейная и терминологическая генеалогия понятия «древнерусская народность»

«Древнерусская народность» - термин, введенный советскими учеными в 40 - 50-е гг. для обозначения этнических реалий времен Киевской Руси. Древнерусская народность, по мнению советских ученых, возникла на основе восточнослвянских племенных союзов после их объединения под властью Киева и стала родоначальницей русских, украинцев и белорусов. Эта концепция эта приобрела в СССР официальный характер, однако ее не принимали украинские диаспорные историки, а ныне она подвергается сомнению некоторыми белорусскими учеными. На основе комплексного обобщения опубликованных исследований, а также широкого привлечения неопубликованных работ и архивных материалов автор по-новому представляет историю становления и развития концепции древнерусской народности, более достоверно и полно воссоздает сложную историографическую ситуацию.

Ключевые слова: древнерусская народность, этногенез, концепция, историография.

Этнонимы и политонимы, как и любая другая терминология, принадлежат к сфере наименований. Первичные имена этноса или государства априори считаются онтологическими, как бы являющимися органически-изначальными, в отличие от искусственных кабинетных конструкций ученых. Наименования, созданные учеными, по своей сущности являются терминами, необходимыми орудиями для исследовательской работы. К числу последних можно отнести и искусственно сконструированное терминологическое словосочетание «древнерусская народность». В нем заложена сущность сформированной в сталинскую эпоху соответствующей концепции.

Указанное понятие раскрывается через дефиницию, а именно: «древнерусская народность» - это «восточнославянская этническая общность IX-XIII вв., общий предок россиян, украинцев и белорусов». В соответствии с концепцией советские историки начали трактовать конгломерат «русских племен» древнекиев- ского времени как единую народность, а

также как определенную промежуточную этнообщность, отличную от предыдущих и будущих этнических образований восточных славян, в качестве общего предка россиян, белорусов и украинцев. В этих двух моментах и заключалась основное отличие сути концепции древнерусской народности от взглядов традиционной российской историографии. Представители последней преимущественно усматривали (во-первых) в восточном славянстве периода Киевской Руси или совокупность отдельных племен (или же союзов племен) или этнопо-нятийно неопределенный «русский народ» (как правило, многоплеменной). В обоих случаях (это - во-вторых) восточные славяне, по убеждению большинства дореволюционных историков, переживали в древнерусскую эпоху один из первых периодов своего исторического развития - стадию становления так называемого единого русского народа, который в будущем разделился на три ветви - великорусскую, малорусскую и белорусскую, однако (непостижимым образом!) продолжал сохранять свое метафизическое единство.

Согласно обобщенной мысли советских историков, древнерусская народность сформировалась (или же только находилась на стадии формирования) в процессе слияния восточнославянских племен, катализатором чего стало их объединение в едином Древнерусском государстве. В силу внешних и (или) внутренних причин она распалась (или остановила свою дальнейшую консолидацию). Вследствие этих процессов в течение определенного времени возникли три новые отдельные народности восточных славян. Концепция/теория древнерусской народности со временем (приблизительно с середины 1950-х годов) приобрела статус доминирующей в советской историографии Киевской Руси1.

На первый взгляд, соединение терминов «древнерусская» и «народность» в одном терминологическом выражении ка-

1 Юсова Н. 1) Генезис концепцп давньорусько! народном! в юторич-нш наущ СРСР (1930-11 - перша половина 1940-х рр.). Вшниця, 2005. С. 12;

2) «Давньоруська народшсть»: зародження i становлення концепцп в радян-ськш юторичнш наущ (1930-11 - перша половина 1940-х рр.). Кшв, 2006. С. 19. Здесь же, во втором, дополненном и переработанном издании работы, сделана предварительная публикация некоторых авторских наблюдений, детально изложенных в даной статье (С. 64-73).

жется полностью очевидным. Однако реально это сочетание имело длительную идейную и терминологическую генеалогию, и нынешняя его «очевидность» стала следствием определенных историографических условий, плодом гармонической согласованности некоторых результатов текущего развития исторической науки в СССР 1930-х - начала 1950-х годов и соответствующих политико-идеологических запросов коммунистического руководства страны2.

Итак, цель данной статьи состоит в том, чтобы проследить идейную и терминологическую генеалогию понятия «древнерусская народность». Ввиду отсутствия соответствующей историографии проблемы можем указать лишь некоторые наши предыдущие работы по тематике генезиса концепции древнерусской народности, однако, учитывая, что их перечень (на осень 2006 г.) дан в монографии3, отсылки на часть из них будут сделаны в самом дальнейшем тексте статьи (там, где в этом появится историографическая необходимость).

Ввиду того что понятие «древнерусская народность» является основным в соответствующей концепции, исследование его идейной и терминологической генеалогии подразумевает использование источников историографического характера. Они имеют свою специфику: в них отображаются моменты, факты, ситуации историографического процесса и в то же время эти источники сами являются результатом исторического познания. В нашем случае это прежде всего научные и научно-популярные работы исследователей, причастных как к процессу создания концепции, так и к разработке советской этногене-тической теории, поскольку последняя зачастую формировалась именно вокруг соответствующей разработки этногениче-ской терминологии. Незаменимость этих источников для нашего исследования очевидна: без них невозможно проследить и проанализировать специфику возникновения идейного и терминологического аппарата этногенети- ки, формирования и трансформации базовых этногенических понятий, хронологию этапов развития концепции древнерусской народности и ее

2 Юсова Н. «Давньоруська народтсть»: зародження i становления концепцй... С. 14-17, 21-26.

3 Там же. С. 450-453, 513-518.

главного понятия и т. п. К числу названных источников относятся и статьи из различных российских и советских энциклопедических изданий Х1Х-ХХ вв., ценность которых состоит в том, что в них, в концентрированной и лаконичной форме содержатся этнокатегориальные понятия и термины в их эволюционном развитии.

Историографическое исследование выглядит недостаточно убедительным, если в нем не используются архивные материалы. Ведь очевидно, что историографический процесс в целом и становление историографических концепций и теорий в частности не ограничивается дискретными моментами, связанными с публикацией тех или иных работ. Составляющие исторического познания (и, собственно говоря, историографической рефлексии) - идеи, парадигмы, понятия, основные положения, та или иная концепция в целом - возникают и существуют не только в публикациях. Зачастую научные концепции и понятия во время своей апробации получают известность в научном сообществе в устной или письменной форме, которую можно зафиксировать только на уровне архивов. Это переписка между учеными, стенограммы и доклады на научных форумах, обсуждении тех или иных положений на заседаниях ученых советов, а также соответствующих отделов и кафедр в академических институтах или учебных заведениях, чтение лекций (как в вузах, так и перед широкой аудиторией), проведение семинаров и др. Не следует забывать и о неопубликованных работах историков, предварительных черновых вариантах и т. п. Изучение последних позволяет проникнуть в творческую лабораторию ученого; помогает выяснить время появления тех или иных идей, понятий, концепций; раскрывает ход мысли исследователя; сравнительный же анализ опубликованных и неопубликованных произведений помогает проследить нюансы становления и развития определенной проблематики.

В данной работе использованы архивные материалы из личных и общих фондов российских и украинских архивохранилищ - Архива РАН и его филиала в Санкт-Петербурге, Научного архива Института истории материальной культуры Российской академии наук, Научного архива Института российской истории РАН, Института архивоведения Националь-

ной библиотеки Украины им. В. И. Вернадского, Научного архива Института истории Украины НАН Украины, Научного архива Института археологии НАН Украины (НА ИА НАН Украины) и др. В фондах названных архивов разысканы и использованы различные источники: подготовительные материалы, рукописи и черновики работ историков; документальный материал, раскрывающий деятельность научных учреждений исторического профиля (стенограммы, протоколы заседаний, научно-исследовательские планы и т. п.) и др.

Оба названных термина («древнерусская» и «народность») сами по себе далеко не однозначны. Хронологическая фиксация возникновения первого из них пока что не установлена. Собственно, это не столь важно. Известно, что лексикон архаических языков, как правило, не имеет сложных слов, в частности, таких, которые образуются соединением двух имен прилагательных и т. п. Конструирование простых слов в более сложные лексические конструкции в восточнославянских языках происходит в процессе формирования литературных языков, поэтому и имя прилагательное «древнерусская» появилось где-то в первой половине XIX в. В этом же столетии в лексикон образованных слоев общества снова возвращается этнопо-литоним «Русь», а для того, чтобы отличать модерную «Русь» от средневековой, к этому термину начинают добавлять определение «древняя». Возможно, первым такое словосочетание применил один из творцов российского литературного языка А. С. Пушкин. Так, оценивая в целом «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина, поэт отмечал: «...Древняя Русь, казалось бы, найденная Карамзиным, как Америка Колом-бом»4. Заметим, что термин «Древняя Русь» употреблялся как для обозначения «общерусского» государства (или конфедерации русских княжеств удельного периода) домонгольской эпохи, так и Северо-Восточной Руси уже послемонгольского периода, а со временем - и к Московскому государству.

Между тем, казалось бы, соединение слов «древний» и «русский» в одно слово состоялось где-то в середине XIX в. -

4 Цит. по: Сахаров А. Н. Карамзин Николай Михайлович (1766-1826) // Историки России. Биографии / Сост., отв. ред. А. А. Чернобаев. М., 2001. С. 85.

впервые в работах филологов, в частности И. И. Срезневского. Вообще же вопросы древнерусской этноязыковой общности впервые на научном уровне подняли восточнославянские языковеды в первой половине Х1Х в.; ими и были созданы предпосылки для возникновения в будущем концепции о древнерусской народности5.

Понятийно-категориальный аппарат этногенетики в Х1Х в. (как и значительно позже) еще не был разработан. Собственно, не существовало и такой дисциплины. В целом термины «нация», «национальность», «народность», даже - «племя» употреблялись синонимически6. Об этом, в определенной степени, свидетельствуют, например, статьи с соответствующими заглавиями в энциклопедических словарях того времени. Так, в словаре под редакцией Ф. Толля (издание 1864 г.) отмечается, что «национальность - то же самое, что и народность, но уже более развитая»7. А в дефиниции нации речь идет о том, что это «народ, который достиг национальности (здесь и далее курсив мой. - Н. Ю.)»8. Под понятием «народность» в приведенном примере понимается «совокупность физических и моральных особенностей, что отличают один народ от всех других одного племени»9. В то же время народ - это «часть племени, отделившаяся под влиянием своеобразных условий своего развития»10. Важным в этом словаре является замечание, что народность предшествует национальности11. Аналогичным образом раскрывается понятие «народность» и в глоссарии И. М. Березина (издания 1878 г.) 12. Что же касается национальности,

5 Седов В. В. Древнерусская народность: историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 7-11.

6 Механизмы формирования украинской и белорусской наций в российском и общеславянском контексте (дореволюционный период) // На путях становления украинской и белорусской наций: Факторы, механизмы, соотнесения. М., 2004. С. 129.

7 Настольный словарь для справок по всем отраслям знания. В 3 т. СПб., 1864. Т. II. С. 979.

8 Там же. С. 979.

9 Там же. С. 972.

10 Там же. С. 972.

11 Там же. С. 972.

12 Российский энциклопедичный словарь. СПб., 1878. Отдел III. Т. II. С. 558.

то в этом словаре она не отделяется от нации, а определяется как особенная черта последней13.

В начале XX в. в энциклопедическом издании под редакцией С. И. Южакова указывалось, что народность и национальность - это группы людей, которые этнически объединены, а разница между данными общностями заключается в том, что вторая из них является «многочисленной и культурно-самобытной»14. К тому же народность, в отличие от национальности, является более этнически однородной. Нация - «высшая форма единства» общности, отличающаяся от народности и национальности сознанием своего единства15. Согласно мысли С. И. Южакова (который был автором соответствующих статей), этногенетическая иерархия выглядит таким образом: «народность, объединенная происхождением и языком, национальность - языком и культурой, нация - культурой и сознанием своего единства»16. Под культурой автор, как можно догадаться, понимал цивилизационно развитую ее ипостась. Между тем еще в начале 1890-х годов в энциклопедической статье «Великороссы» российский антрополог Д. М. Анучин писал, что народность отличается такими признаками, как язык и своеобразные черты в быту и нраве17. В позднейшей работе он уже указывал, что языковой признак - главный для племени, а народность должна иметь «общую культуру, историю, народное сознание»18.

В соответствующих статьях из «Нового энциклопедического словаря» (1916 г.) понятие «народ» употребляется в политическом понимании19, а понятие «народность» и «национальность» понимаются одинаково20. Однако автор статьи о

13 Там же. С. 590.

14 Большая энциклопедия / Под ред. С. И. Южакова. СПб., 1903. Т. 13. С. 660, 714.

15 Там же. С. 715.

16 Там же. С. 714.

17 Анучин Д. Н. Великороссы // Энциклопедический словарь. СПб., 1892. Т. V а. С. 829

18 Левин М. Г. Очерки по истории антропологии в России. М., 1960. С. 124-125.

19 Новый энциклопедический словарь / Под общ. ред. акад. И. И. Арсе-ньева. Пг., 1916. Т. 27. С. 950.

20 Там же. Т. 28. С. 107-111.

нации (некто - В. Водовозов) указывает на большие трудности в уяснении национальных явлений, связанные с неразработанностью и запутанностью терминов - «нация», «народ», «национальность» и «народность». Далее автор подает их значение в немецкой, французской, английской и российской социологии. Он констатирует распространенность синонимического понимания названных терминов в России21. Главный признак нации, согласно В. Водовозову, - национальное самосознание. Понятия «народность» и «национальность» этот исследователь использовал применительно к обозначению малых народов в России.

Такая ситуация с этногенетической терминологией прослеживается в работах историков начала ХХ в., как российских, так и украинских. Так, например, неустоявшееся наполнение этногенетического лексикона отмечал в 1907 г. А. Е. Пресня- ков22. Российский ученый скептически отнесся к возможности дать исчерпывающие дефиниции этим понятиям. Вместо этого исследователь предлагал рассматривать их как последовательные переходящие звенья эволюционного ряда сложного исторического развития: «Оно (понятие. - Н. Ю.), как и много исторических понятий, разворачивается при анализе в эволюционное звено - от расового инстинкта через субъективную народность к политически сознательной на-ции»23. Украинский историк И. А. Линниченко считал племя и народ синонимическими понятиями, составляющими первый компонент этногенетической иерархии. Вслед за ними идет понятие нации. Эти понятия являются родовыми, а народность, которая есть составная часть нации, согласно логике А. И. Линниченко, - видовое понятие24.

21 Там же. С. 119-120.

22 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. М., 1938. Т. I. Киевская Русь. С. 8.

24 Линниченко И. А. Малорусский вопрос и автономия Малороссии. (Открытое письмо проф. М. Грушевскому) // Энцеклопедическая библиотека обществоведения. Серия 1-я. Вопросы государственного строя. Пг.; Одесса, 1917. Вып. 3. С. 25-26.

В 1913 г. появилась статья И. В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос»25, где подавалось определение нации, которое спустя десятилетия в советской этногенетике стало классическим: «Нация есть исторически устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психологического уклада, который проявляется в общности культуры. При этом само собой понятно, что нация, как и любое историческое явление, подчиняется закону изменений, имеет свою историю. Начало и конец»26. Согласно И. В. Сталину, нации возникают во время перехода от феодализма к капитализму: «чистых» наций не бывает, они «состоят из различных рас и племен»27. Он трактовал «нацию» как историческое понятие, а «племя» - как этнографическое.

Что же касается терминов «народность» и «национальность», то И. В. Сталин употреблял их синонимически, в основном аналогично трактовкам, содержащимся в статьях рос-

сийских энциклопедий и словарей того времени.

После Октябрьского переворота представители научных кругов продолжают констатировать неустойчивость терминов в сфере этнонациональных категорий. Так, в статье известного социолога М. Ковалевского (энциклопедический словарь «Гранат») указывалось, что существует большое число дефиниций последних29. В первом издании «Большой советской энциклопедии» вообще не было статей о понятиях «народ» и «народность», а «национальность» понималась в юридических терми-нах30. На страницах 41-го тома названной энциклопедии, вышедшего в свет в 1939 г., уже появляется сталинская дефиниция нации31. Однако до начала 1940-х годов в науке не было выработано четких определений других этногенетических понятий. Так, хотя термин «народность» использовался в совет-

25 Сталин И. В. Марксизм и национальный вопрос // Сталин И. В. Марксизм и национально--колониальный вопрос / Сб. избр. ст. и речей. М., 1937. С. 3-45.

26 Там же. С. 11.

27 Там же. С. 9.

28 Там же. С. 4-10.

29 Энциклопедический словарь Русского биографического института «Гранат». 13-е стереотипное издание. М., [б. г.]. Т. 30. С. 59-68.

30 Большая советская энциклопедия. М., 1939. Т. 41. С. 371-372.

31 Там же. С. 402.

ских исторических разработках, но в него не вкладывалось понимание/осознание определенной этногенетиче- ской катего-рии32, тем более - в значении переходной этнической общности (времен Средневековья) между племенным союзом и народностью эпохи складывания ран- немодерных централизованных государств, например, в Восточной Европе.

Аналогичная ситуация с терминологией прослеживается и с применением данных наименований к истории восточных славян периода Средневековья: рядом с терминологическим выражением «восточные славяне» бытуют иные формулировки в синонимическом значении. Для примера назовем такие, как: «русский народ», «русские», «русское племя», «русские племена», «древнерусские племена», «русские славяне» и даже просто «славяне»33. Скажем, кандидатская диссертация Б. А. Рыбакова называлась «Древнерусское племя радимичей»34. Иное племя - древляне - в словаре «Гранат» именовалось «старорусским»35. Между тем относительно наименования всех восточных славян все-таки превалировало применение выражения «русский народ». Не говоря уже о неоднозначности этого термина, когда преимущественно широкие круги в СССР и иностранцы понимали под ним российский народ, а российские советские историки традиционно продолжали мыслить восточное славянство как «триединый русский народ»36, хотя, конечно, последний термин не прижился. Большей частью употребляли термин «единый русский народ» (или «народность»). Осознание восточнославянских народов как единого этнического («племенного») целого испокон веков и до совре-

32 Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии. Л., 1990. С. 5.

33 Там же. С. 5.

34 Научный архив Института археологии РАН. Ф. Р-2. Ед. хр. 2481. 141

35 Энциклопедический словарь. «Гранат». Т. 19. С. 75.

36 Удальцов А. Д. 1) Теоретические основы этногенетических исследований // Известия АН СССР. 1944. Вып. I. № 6. С. 252-265; 2) Начальный период восточнославянского этногенеза // Исторический журнал. 1943. № 1112. С. 67-72; Державин Н. Происхождение русского народа - великорусского, украинского, белорусского. М., 1944; Пичета В. [Рец. на кн.:] Державин Н. Происхождение русского народа - великорусского, украинского, белорусского // Вопросы истории. 1945. № 1. С. 121-125 и др.

менности имеет сущностное сходство с концепцией древнерусской народности. Ведь эта народность (согласно мысли авторов самой идеи) и была таким единым этническим целым хотя бы в средневековый период восточнославянской истории.

Часть дореволюционных российских историков хотя и не признавали украинцев и белорусов за полностью отдельные народы или народности, но принимали их этноязыковую дифференциацию в рамках единого «русского» народа, начиная или с удельного периода или же со времени монголо-татарского нашествия. Обычно для обозначения трех составных частей «общерусского» народа использовался термин «ветка», «ветвь», иногда - «племя». Таких взглядов, например, придерживался В. О. Ключевский. Историк высказал тезис о «разрыве народности», случившемся в удельный период: «русский народ, который зародился в первый период (то есть - в эпоху Киевской Руси. - Н. Ю.), в течение второго разорвался пополам»37. Вслед за тем возникает еще и третья «ветка» - белорусская38. Итак, по мнению В. О. Ключевского, в древнерусскую эпоху зародился «русский» народ, который породил три «ветки» «общерусского» народа современного периода.

Разделял парадигму «единой русской народности» и Н. И. Костомаров, который также признавал существование в

«удельно-вечевую эпоху» единого «русского» народа как большого этнического целого, что, однако, не исключало этнографического своеобразия отдельных его частей40. «Русский народ» той поры состоял, по Н. И. Костомарову, из шести народностей (южнорусской, белоруской, сиверской, псковской, новгородской и великорусской), иначе говоря - не был монолитной этнообщностью; и существование этого народа пред-

37 Ключевский В. О. Сочинения: В 9 т. М., 1987. Т. I. Курс русской истории. Ч. I. С. 294, 295-296.

38 Там же. С. 298.

39 Костомаров Н. И. Мысли о федеративном начале в Древней Руси // Костомаров Н. И. Собрание сочинений: Исторические монографии и из-следовашя. В 8 кн., 21 т. СПб., 1903. Кн. I. Т. I. С. 24.

40 Ср.: Толочко О. П., Толочко П. П. Кжвська Русь. Кшв, 1998. С. 291.

ставлялось ученому в виде «общерусской народной стихии»41. Признаками единства «русского народа» исследователь считал: происхождение, быт, язык, единый княжеский род, христианскую веру и единую Церковь42. Ученый детально раскрывал и аргументировал эти основы единства43. Наиважнейшим компонентом единства частей «русского» народа стала, как полагал Н. И. Костомаров, православная вера и единая Церковь44. Так, православие «образовывало и утверждало высшую единую народность (выделено мной. - Н. Ю.) вместо отдельных»45. Н. И. Костомаров предложил рассматривать этническую консолидацию определенной общности через выделение признаков ее единства или же единства ее отдельных частей. Такой теоретический подход стал характерным для советских творцов концепции древнерусской народности.

Придерживался мысли о том, что все три восточнославянских народа в течение всей своей истории составляли «единый русский народ», также и А. Е. Пресняков. Так, во вступительной лекции своего университетского курса второй редакции (1915 г.) ученый, оценивая роль Киевской Руси в истории восточного славянства, указывал, что «в общем ходе русской истории Киевская Русь имеет огромное значение как период выработки всех основ позднейшей национальной жизни, как бы далеко не отличалось позднее дальнейшее развитие этих основ по распределению населения Киевской Руси на новые культурно-исторические типы: малороссов, белорусов, великорос-сов»46. Важно отметить, что историк почти вплотную приблизился к представлению, напоминавшему позднейший концепт «древнерусской народности», подчеркивая одновременно отличие этой общности от тех, которые развились в более позднее время. В частности, во вступительной лекции второй редакции А. Е. Пресняков указывал: «Киевская Русь впервые выработала из этнографического материала восточнославянских

41 Костомаров Н. И. Мысли о федеративном начале в Древней Руси. С. 13.

42 Там же. С. 14.

43 Там же. С. 14-30.

44 Там же. С. 25-29.

45 Там же. С. 29.

46 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. I. С. 12.

племен историческую народность (выделено мной. - Н. Ю.)»47. Эта восточнославянская основа «русской народности» была «слишком крепкой и определенной в Киевской Руси, чтобы не определить навеки судьбу и характер всей восточноевропейской жизни»48. Во вступительной лекции курса 1907- 1908 гг. А. Е. Пресняков акцентирует внимание на том, что «выделение восточнославянских племен из общей массы племен славянских, начало их культурно-исторической индивидуализации и постепенного объединения в новую народность (выделено мной. - Н. Ю.) и составляет первый вопрос курса древнерусской истории»49. Согласно мнению В. С. Брачева и А. Ю. Дворниченко, положения А. Е. Преснякова получили свое развитие в работах главного творца концепции древнерусской народности, автора самого этого термина - ленинградского историка В. В. Мавродина50.

С утверждением сталинского варианта тоталитаризма все большую роль в развитии исторической науки играют политико-идеологические факторы. Ведущим направлением исторических исследований для академических научно-исследовательских учреждений, после выхода известных партийно- государственных документов 1934-1936 гг. признавалось изучение истории СССР как истории собственно народов СССР51. Это объяснялось сверхзаданием, ставившимся перед историками партийным руководством, - обосновать историческую обусловленность возникновения многонационального СССР52. С одной стороны, это (внешне - интернационалистское задание) должно было способствовать идеологическому укреплению («дружба народов») союзного государства, а с

47 Там же. С. 12.

48 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. М., 1939. Т. 2. Западная Русь и Литовско-Русское государство. С. 53, 62.

49 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. I. С. 10-11.

50 Брачев В. С., Дворниченко А. Ю. Кафедра русской истории Санкт-Петербургского университета (1834-2004). СПб., 2004. С. 114.

51 Отчет Института истории феодальных обществ Государственной академии материальной культуры за 1935 г. // Научный архив Института истории материальной культуры РАН. Ф. 2. 1936 г. Ед. хр. 1. Л. 6.

52Аксенова Е. П., Васильев М. А. Проблемы этногонии славянства и его ветвей в академических дискуссиях рубежа 1930-1940-х годов // Славяноведение. 1993. № 2. С. 86.

другой - служить внешнеэкспансионистской пропаганде в смысле обоснования возможного присоединения к СССР новых союзных республик из числа соседних государств53.

С середины 1930-х годов в исторической науке СССР формируется новая парадигма истории Киевской Руси, в рамках которой было выработано положение о славянских народах (или их предках). Этот тезис создавал основы для обоснования издревле существующей общности исторического процесса восточных славян, что, в свою очередь, наилучшим образом отвечало обоснованию исторической обусловленности возникновения многонационального СССР. Актуализация и внедрение данной концепции совпали с актуализацией и началом исследований в сфере восточнославянского этногенеза. Наконец, и то и другое служило делу разрешения указанного выше политического сверх задания. Между тем эт- ногенетические исследования возродились в СССР в конце 1930-х годов прежде всего как реакция на внешнеполитический вызов - пропаганду расовых доктрин пангерманизма в нацистской интерпретации.

В связи с внешней угрозой сталинское руководство сделало ставку на возрождение великодержавной парадигмы. Последняя с необходимостью должна была базироваться на идеологии российского патриотизма-национализма. Эта идеология требовала своего онтологического укрепления, которое и должны были придать исследования восточнославянского этногенеза; под последним тогда зачастую подразумевался этногенез «русского» народа. Однако полное возвращение к концепции имперской историографии «единого русского народа» (в составе белорусов, россиян и украинцев) противоречило интернационалистической составляющей большевистской идеологии и реалиям национальной политики большевиков. Поэтому исследовательская мысль советских историков-этногенетиков развивалась в направлении признания этнокультурной общности восточных славян древнерусской эпохи в смысле трактовки ее как общего предка белорусов, россиян и

53 Ср.: Сфименко Г. Сталшська нацюнальна полггика серед украшщв Росй в 1930-т1 рр.: правило чи виняток? // Проблеми юторй Укра1ни: Факти, судження, пошуки: Мiжвiдомчий зб. наук. праць. Кшв, 2003. Вип. 11. С. 364.

украинцев, которые признавались отдельными народами. Итак, генезис концепции о древнерусской этнообщности имел непосредственную связь как с парадигмой Киевской Руси как общим периодом истории восточнославянских народов, так и с исследованиями в сфере их этногенеза.

Отсчет зарождения концепции древнерусской народности в советской науке надлежит начинать с первой половины 1930-х годов, когда, в частности, прилагательное «древнерусский» было впервые использовано в контексте, близком к понятию «древнерусская народность». Это сделал ведущий ленинградский историк М. М. Цвибак, который занимал официальные посты в Государственной академии материальной культуры. По его мнению, Киевское государство образовали различные этнические элементы под общим названием «Русь»; «русь» же, в соответствии с концепцией М. М. Цвибака, была господствующим феодальным слоем54. Научный сотрудник пытался дать объяснение этническим процессам в Древней Руси. Они, по К. Марксу (а также и М. М. Цвибаку), тесно связаны с процессом феодализации древнерусского общества. Слияние племен в Руси происходило путем феодализации, направлявшейся господствующей прослойкой из Киева. Этому процессу также способствовало принятие христианства55. М. М. Цвибак фактически утверждал существование древнерусской народности на уровне ведущего (элитного) слоя общества: «Этот феодальный класс, подчиняя многие народы, сам все более этнически кристаллизируется как «древнерусский» (выделено мной. - Н. Ю.) на византийско-церковно-славянской основе по языку»56.

В контексте темы внедрения в исторической науке СССР концепции «обще- русскости» Киевской Руси следует коснуться еще одного вопроса - вопроса о закреплении в науке положений о высоком уровне развития Древнерусского государства. Обращение к нему было обусловлено сугубо политико-идеологическими факторами. В связи с началом борьбы с

54 Цвибак М. М. К вопросу о генезисе феодализма в древней Руси // Основные проблемы генезиса и развития феодального общества. М., 1934. (Известия Государственной Академии истории материальной культуры. Вып. 103). С. 86.

55 Там же. С. 99-100.

56 Там же. С. 100.

фашистскими фальсификациями истории славянства (прежде всего - восточного) советские историки с середины 1930-х годов начинают доказывать, что славянские племена и народы в древние периоды истории стояли на более высоком (или же аналогичном) уровне социально- культурного развития по

сравнению с германскими.

Тезис о высокой степени (в политическом, социально-культурном и т. п. измерениях) зрелости одновременно с положениями об «общерусскости» этого государственного объединения создавали фундамент для зарождения размышлений относительно зрелости и значительной консолидации восточнославянского общества Киевской Руси. Тезисы о могущественном государстве, феодальном обществе, высокой культуре приводили к мысли, что творцом этого был «великий русский народ» (то есть - общерусский или восточнославянский), а не примитивные племена. А отсюда, сообразно данной логике, следовало заключение: этническое единство восточнославянских племен было достаточно высоким, чтобы применять к нему соответствующую этно- категорию высшей этногенетической иерархии, иначе говоря - «народ» или «народность».

Научным импульсом для разработки проблем славянской этногонии академическими институтами стала работа над многотомным проектом «История СССР», вызвавшая необходимость создания целостной концепции происхождения славян и их восточной ветви58. Исследования вопросов этногенеза славян, прежде всего восточных, с конца 1930-х годов прочно заняли основательные позиции в планах Института истории АН

57 Научный архив Института истории материальной культуры РАН. Ф. 2. Оп. 1935 г. Ед. хр. 196. Л. 6-7 об.; Левченко М. В. Византия и славяне в VI-VII вв. // Вестник древней истории. 1938. № 4. С. 23-48; Горянов Б. А. Славянские поселения и их общественный строй // Там же. 1939. № 1. С. 308318; Мишулин А. В. Древние славяне и судьбы Восточноримской империи // Там же. 1939. № 1. С. 290-307.

58 Аксенова Е. П., Васильев М. А. Проблемы этногонии славянства. С. 87. См. также: Алаторцева А. И. Журнал «Историк-марксист». 1926- 1941. М., 1979. С. 242.

СССР59 и Института истории материальной культуры им. Н. Я. Марра (далее - ИИМК)60.

На первом совещании по вопросам этногенеза, состоявшемся на базе Института истории АН СССР 10 сентября 1938 г., председательствующий профессор А. Д. Удальцов поставил вопрос о необходимости исследования происхождения «русского народа»61. Позднее, после совещания, ученый составил проект программы исследований по этногенезу. Первым вопросом в проекте указано: «Происхождение славян, восточных, западных и южных, в том числе: 1) Происхождение русского народа, в его этнических отношениях со скифами, сарматами, венедами (склавины и анты), финнами, хазарами и другими племенами В. Европы, в связи с вопросом о великоруссах, украинцах и белорусах»62. Очевидно, что при такой постановке вопроса, под «русским» народом А. Удальцов имел в виду общего предка трех восточнославянских народов, иначе говоря, в этой части проекта он фактически поставил (впервые!) перед этногенетиками задание по изучению происхождения и последующей этнической судьбы древнерусской народности (если применять более поздний термин относительно обозначения «общего предка»).

В 1939 г. в ИИМК был создан специальный коллектив научных сотрудников, занимавшийся исследованиями этногенеза славян в связи с работой над I томом «Истории СССР»63. В ходе работы ведущие сотрудники ИИМК П. Н. Третьяков и М. И. Артамонов разработали общую концепцию этногонии восточного славянства, в соответствии с которой древнерусская культура и государственность постепенно оформились вследствие слияния или консолидации двух групп (северной и

59 Алаторцева А. И. Журнал «Историк-марксист». С. 241.

60 Научный архив Института истории материальной культуры РАН. Ф. 312. Оп. 1. Ед. хр. 14. Л. 19, 34; Там же. Ед. хр. 47. Л. 19; Там же. Ед. хр. 50. Л. 27.

61 Архив РАН. Ф. 1577. Оп. 5. Ед. хр. 143. Л. 4.

62 Там же. Л. 47.

63 Там же. Ф. 457. Оп. 1-1940 г. Ед. хр. 13. Л. 3-4; Научный архив Института археологии РАН. Ф. 5. Ед. хр. 95. Л. 46.

южной) племен восточных славян, которые мало-помалу фор-

мируются в «определенную этническую целостность» .

В своем докладе «Спорные вопросы древней истории славян и Руси», прочтенном на мартовской 1940 г. сессии Отделения истории и философии (далее - ОИФ), М. И. Артамонов (директор ИИМК с октября 1939 г.65) по поводу работы над II томом «Истории» указывал, что в нем большое внимание было

уделено истории «русских славян» в связи с замечаниями ре-

цензентов о недостаточном освещении этого вопроса. В своем научном выступлении директор ИИМК рассмотрел теоретические аспекты восточнославянского этногенеза на стадии союза племен. Ученый считал, что условием создания определенного «этнического единства» может быть реальное объединение племенных групп, при котором индивидуальные признаки этих групп нивелируются и уступают место целостным и совместным (как по количеству, так и по качеству) признакам единства67. Уже в VI в., по мнению М. И. Артамонова, в ряде восточнославянских племен возникают признаки этнической общности и единства, что делает их целостным этническим образованием68. Далее археолог подробно остановился на выяснении признаков единства племенных союзов как определенной целостной общности69. Близко подойдя к определению этой общности как народности, М. И. Артамонов все-таки не употребил данную этнокатегорию. Академик Ю. В. Готье, выступивший в обсуждении доклада М. И. Артамонова, а также одновременно и как его содокладчик, указывал, что необходимо отыскать четкую формулировку касательно такого этнического явления, как племенной союз70. В этом Ю. В. Готье под-

64 См., напр.: Третьяков П. Н. Археологические памятники восточнославянских племен в связи с проблемой этногенеза // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. М.; Л., 1939. Вып. 2. С. 5.

65 Научный архив Института истории материальной культуры РАН. Ф. 35. Оп. 5. Ед. хр. 10. Л. 55.

66 Архив РАН. Ф. 457. Оп. 1-1940 г. Ед. хр. 13. Л. 3, 4.

67 Там же. Л. 10.

68 Там же. Л. 11.

69 Там же. Л. 20-23.

70 Там же. Л. 30.

держал директор Института этнографии АН СССР С. П. Тол-

В мае 1940 г. состоялось совещание ОИФ АН СССР, где обсуждалось состояние работы над I и II томами «Истории СССР». Во время совещания Б. Д. Греков коснулся проблемы терминологически-понятийного лексикона этногенетики. Официальный руководитель исторической науки поднял вопрос о необходимости установить разницу между такими этническими категориями, как «племя», «племенной союз» и «племенные объединения»72. В обсуждении этого вопроса выступили Н. С. Державин и М. И. Артамонов. Первый из них считал целесообразным при изложении этногенеза восточных славян на этапе государствообразования применять терминологическое словосочетание «союз племен»; поскольку, по его мнению, оно подчеркивало политический момент, отражавший начало формирования государственности у восточных славян73. М. И. Артамонов же наконец-то (и, как предполагаем, впервые среди советских гуманитариев) предложил понимать под «племенным союзом» с соответствующими признаками единства именно

«народность» как определенную этнокатегорию.

Ведущие ученые, в той или иной степени причастные к созданию многотомной «Истории СССР», в частности - академики Ю. В. Готье, Б. Д. Греков, Н. С. Державин и другие, как уже отмечалось, использовали термин «русский народ» наравне с термином «восточные славяне»75. Рассмотрим теперь этногенетическую терминологию и наиболее показательные размышления советских историков относительно этногенети-ческих процессов в древнерусском обществе.

В своих работах Н. С. Державин преимущественно использовал применительно к восточным славянам термины «русский народ» или «русские славяне». Согласно глоттогонической теории Н. Я. Марра Н. С. Державин считал, что «русский

71 Там же. Ед. хр. 11. Л. 11.

72 Научный архив Института истории материальной культуры РАН. Ф. 312. Оп. 1. Ед хр. 88. Л. 14.

73 Там же. Ф. 312. Оп. 1. Ед хр. 88. Л. 31.

74 Там же. Л. 23.

75 Ср.: Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии. С. 6.

народ» возник постепенно, начиная с доисторических времен, из межплеменных скрещиваний, растворивших предыдущее племенное наследие в новом племенном образовании76. Период Киевской Руси, по Н. С. Державину, есть лишь один из этапов этногенеза («этнографического становления или этнографической формации») «русского народа»77. С этого момента, по мнению ученого, начинается усиленный процесс дифференциации, или складывания, «этих племен в своеобразные этнические или лингвистические единицы, которыми являются великорусский, украинский и белорусский народы»78. Однако культура Киевской Руси была однородной и общей для всех племен «русского народа»79. По мысли Н. С. Державина, народ образуется тогда, когда существует осознание представителями этой этнической общности себя как политически и культурно

окрепшего целого, как «конкретной живой и активной едини-

цы в международном окружении» .

Также и у Б. Д. Грекова прослеживается зависимость от традиционных представлений дореволюционной историографии по поводу взглядов на восточнославянские народы в прошлом и настоящем как на определенное этническое целое - один «русский народ». Об этом определенно свидетельствуют некоторые выражения историка. Так, на совещании историков в мае 1940 г. академик прямо высказался, что «русский народ» состоит из трех «веток» (или «частей»)81. В «дофеодальный» (по Б. Д. Грекову, этот этап продолжался приблизительно до XI в.) период существования Киевского государства «русский народ» в социально-экономическом аспекте не был достаточно консолидированным, потому что он тогда представлял собой «совокупность мелких сельских общин», слабо связанных между собой экономически82. Поэтому условием дальнейшего

76 Архив РАН. Ф. 457. Оп. 1-1940. Ед. хр. 11. Л. 83. Ср.: Державин Н. С. Происхождение русского народа. С. 48.

77 Архив РАН. Ф. 457. Оп. 1-1940. Ед. хр. 11. Л. 83.

78 Там же. Л. 106.

79 Там же. Л. 94.

80 Там же. Ф. 394. Оп. 13. Ед. хр. 9. Л. 7.

81 Научный архив Института истории материальной культуры РАН. Ф. 312. Оп. 1. Ед хр. 88. Л. 8 об.

82 Греков Б. Спорные вопросы периодизации древней истории народов СССР // Исторический журнал. 1940. № 6. С. 8.

существования, как полагал Б. Греков, на этом этапе и становится государственная власть83. Ученый трактовал наименование «русь» в этническом смысле. Народ «руси», то есть восточнославянское этническое единство, уже существовал до образования государства84.

Большое внимание этногенетическим вопросам и проблемам этнического единства восточных славян древнерусской эпохи уделил В. И. Пичета85. Он одним из первых стал активно применять в своих теоретических построениях положения И. В. Сталина, почерпнутые со страниц работы «Марксизм и национальный вопрос». Скажем, в одной из научно -популярных лекций 1939 г. В. И. Пичета, отмечая как аксиому тот факт, что нация является категорией исторической, указы -вает, что и образование народа, перерастание его в нацию есть также историческая категория. Согласно В. И. Пичете, должен «пройти определенный отрезок времени, когда первичные этнические элементы, разбросанные, не связанные ничем, наконец-то сольются», а тогда вследствие этого этнического слияния «образуется новый этнический элемент, получающий наименование того или иного народа»86. В статье, опубликованной в декабрьском номере «Советской книги» за 1939 г., он и понятие «народность» относит к исторической категории, но никакой дефиниции не дает, а также не указывает ее место в

этногенетической иерархии.

В упомянутой лекции В. И. Пичета оговаривает, что будущие народности восточных славян раннемодерного времени сформировались на основе всех восточнославянских племен88, иными словами - на основе «русского народа». Если доводить эту мысль до логического завершения, то очевидно, что этот

84 Греков Б. Д. Древнейшие судьбы Западной Украины // Новый мир. 1939. № 10-11. С. 248-256.

85 О вкладе этого ученого-славяноведа в процесс формирования концепции древнерусской народности подробнее см.: Юсова Н. В. Шчета та генезис концепцп давньорусько! народност // Проблеми юторй Украши: Факти, судження, пошуки. Мгжвщомчий зб. наук. пр. Кжв, 2005. Вип. 14. С. 381-403.

86 Архив РАН. Ф. 1548. Оп. 1. Ед. хр. 110. Л. 7 об.-8.

87 Пичета В. И. Западная Украина и Западная Белоруссия // Советская книга. 1939. № 12. С. 163.

88 Архив РАН. Ф. 1548. Оп. 1. Ед. хр. 110. Л. 11-11 об.

«русский народ» является общим предком белорусов, россиян и украинцев. В ином случае В. И. Пичета указывает, что термин «русский народ» он применяет относительно древнерусской эпохи в «широком» понимании89 (очевидно, что отнюдь не в значении «великорусского», а в смысле «общерусского» народа).

В книге «Образование русского национального государства» (1941, второе издание) В. В. Мавродин выдвигает тезис о том, что «русские» времен Киевской Руси, «стали основой для формирования не только собственной российской, то есть великорусской, но также украинской и белорусской националь-ностей»90. Историк имеет в виду под «русскими» - все восточнославянские племена, иначе говоря, они все вместе были предками названных народов. Отсюда логически следует, что эти племена представляли собой какую-то «определенную этническую целостность» (формулировка П. Н. Третьякова91). Однако В. В. Мавродин не решается применить к этой «этнической целостности» термин «национальность» или «народность» (как это делал, например, В. И. Пичета), ибо в работах И. В. Сталина названный термин употреблен лишь относительно периода образования на пространстве Восточной Европы централизованных государств. Поэтому В. В. Мав- родин останавливается на терминах «русские» и «русские племена».

Исследователи, начавшие в конце 1930-х годов разрабатывать проблемы этногенеза восточных славян, столкнулись с существенными лакунами в теоретической плоскости. Прежде всего не был разработан терминологически-понятийный лексикон. Эти бреши не способствовали теоретическому обоснованию применения этнокатегориального понятия «народность» к более ранним периодам форма- ционного и политического развития этнических общностей, в частности восточнославянской. Только во время Великой Отечественной войны была наконец-то разработана понятийно-терминологическая часть этногенетики. Скажем, в этно- генетическом таксономическом

89 Там же. Ед. хр. 131. Л. 4.

90 Мавродин В. В. Образование русского национального государства. М.; Л., 1941. С. 4.

91 Третьяков П. Н. Археологические памятники восточнославянских племен... С. 5.

ряду были легализованы промежуточные между этнокатегори-ями «племя» и раннемодерная «народность» звенья: это этно-катего- рии «народ» и дораннемодерная «народность».

Важное значение для легитимации этногенетической терминологии и для формирования концепции древнерусской народности сыграла первая сессия военных лет Комиссии по вопросам этногенеза и этнографии, состоявшаяся 27 августа - 3 сентября 1942 г. в Ташкенте92. С докладом общетеоретического характера - «Теоретические основы этногенетических исследований» выступил председатель комиссии А. Д. Удальцов93. Названное выступление А. Д. Удальцова легло в основу его статьи с аналогичным названием, опубликованной в 1944 г.94. В этом докладе в контексте рассмотрения базисных компонентов этногенетики впервые была предпринята попытка поставить вопрос о древнерусской народности (у А. Д. Удальцова - «русской» или «общерусской народности») в теоретической плоскости.

Важным шагом в методологическом аспекте А. Д. Удальцов считал создание научной терминологии этногенетики. Это в первую очередь касалось основных единиц - племя, народ, народность или национальность95. А. Д. Удальцов предпринял попытку дать собственные определения указанным основным этническим категориям. В соответствии со сталинской национальной теорией А. Д. Удальцов трактует племя как понятие этнографическое, а нацию - как историческое96. Под племенем А. Д. Удальцов имеет в виду первичное образование - «нечто первичное, восходящее»; племя является характерным для первобытной общины. Вслед за племенем А. Д. Удальцов выделяет в определенной степени аморфную этническую категорию - «союз племен». Далее исследователь очерчивает «при переходе от первобытной общины к классовому обществу» на стадии «военной демократии» особенную этническую

92 Архив РАН. Ф. 142.Оп. 1. Ед. хр. 1. 63 лл.; Там же. Ед. хр. 7. 22 лл.

93 Там же. Ед. хр. 1. Л. 1-11.

94 Удальцов А. Д. Теоретические основы этногенетических исследований. С. 252-265.

95 Там же. С. 253. Ср.: Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. I.

96 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. I. С. 12.

скольких племен» .

Ученый отличает понятие «народ» от «народности». Важным моментом является то, что А. Д. Удальцовым вводится в научный оборот этнокатегория «народность» в более широком диапазоне ее применения, нежели это следовало из работ И. В. Сталина (у того используется преимущественно синонимический к «народности» термин «национальность»). По мнению А. Д. Удальцова, народности могут возникать в эпоху рабовладельческих и раннефеодальных государств наряду с народом. В отличие от народа народности куда более крупные этнические общности «относительно языка и жизненного устоя», хотя и менее стойкие, нежели нации. А. Д. Удальцов выделяет разные формы народностей, которые, согласно его размышлениям отличаются разнообразными степенями общности. По его мнению, как «народы», так и «народности», могут существовать и в начале феодального периода98.

В этническом развитии происходят, по А. Д. Удальцову, процессы консолидации и дифференциации. Первоначальным процессом является процесс консолидации или интеграции. Поэтому, например, восточное славянство обязательно должно было пройти этап своего «единства». Действительно, сообразно взглядам А. Д. Удальцова, это «единство» образуется постепенно путем объединения разнообразных племенных группировок99. В докладе 1942 г. ученый отмечает, что этот процесс идет приблизительно до VIII в., «когда складывается единая

народность, русская» (выделено мной. - Н. Ю.) или «единый

русский народ» . Эта народность создала свое государство - Киевскую Русь, хронологические рамки которой А. Д. Удальцов определяет УШ-ХШ вв. В статье 1944 г. ученый несколько иначе называет эту народность, а именно - «общерусская многоплеменная народность»101. На этот раз А. Д. Удальцов относит завершение ее складывания к VII в., а возникновение Киевского государства - к Х в. В статье «Начальный период

97 Удальцов А. Теоретические основы. С. 254.

98 Там же. С. 254-255.

99 Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 5 об.

100 Там же. Л. 6.

101 Удальцов А. Теоретические основы. С. 258.

восточнославянского этногенеза» (1943) возникновение древнерусской этнообщности относится уже ко времени Киевского государства, когда «из отдельных восточнославянских племен» образовался «великий русский народ», который называет также «древнерусским народом»102 (выделено мной. - Н. Ю.). Посему это государство создавали не народность или народ, а восточнославянские племена. Здесь подчеркивается (учитывая «злобу дня»), что они ее создавали в борьбе с внешними завое-

вателями.

Важным для нашего исследования моментом, иллюстрирующим эволюцию взглядов А. Д. Удальцова, является тот, что он начиная приблизительно с 1943 г. стал употреблять термин «народ» относительно восточнославянской этнообщ- но-сти древних времен. Однако заметим, что в статье «Теоретические основы эт- ногенетических исследований» 1944 г. А. Д. Удальцов обходится при построении схемы этногенеза восточного славянства без применения этнокатегории «народ». В докладе на сессии Комиссии по вопросам этногенеза и этнографии 1942 г. он употребляет последнее понятие вскользь - не в строгом значении этнокате- гории104 В этом понимании термин «народ» употреблено ученым в упомянутой выше работе

1943 г.105, а также в других работах военных и послевоенных

В статье 1943 г. А. Д. Удальцов впервые вводит в научный оборот наряду с этно- категорией «народ» и уточняющее прилагательное «древнерусский». Это словосочетание употребляет ученый и после войны. Только в 1950 г. историк признал тер-

102 Удальцов А. Начальный период восточнославянского этногенеза // Исторический журнал. 1943. № 11 - 12. С. 72.

103 Там же.

104 Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 6.

105 Удальцов А. Начальный период восточнославянского этногенеза. С. 72.

106 Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 50; Удальцов А. Д. 1) Основные вопросы происхождения славян // Общее собрание АН СССР 14-17 октября 1944 года. М.; Л., 1945. С. 107, 109; 2) Происхождение славян в свете новейших исследований. Стенограмма публичной лекции. М., 1950. С. 100 и др.

минологическое словосочетание, предложенное еще в 1945 г. В. В. Мавроди- ным, - «древнерусская народность»107.

Доклад А. Д. Удальцова 27 августа 1942 г. на ташкентской сессии Комиссии по вопросам этногенеза и этнографии вызвал оживленное обсуждение среди участников этого научного форума. В целом доклад был оценен ими чрезвычайно положительно. Участники сессии активнее всего обсуждали вопрос терминологически-понятийного лексикона этногенетики, прежде всего этнокатегории «народ» и «народность». Академик В. Струве высказал мысль о том, что применительно к истории докапиталистических обществ правильнее употреблять категорию «народ». Академик-востоковед определил это понятие как большую группу людей, связанных только культурой и языком. В таком смысле понятие «народ» соответствовало бы в миниатюрном масштабе понятию «нация». Термин «народность» В. Струве предлагал употреблять лишь относительно эпохи разложения феодального общества108, то есть даже до более позднего исторического времени, нежели это было принято в советской исторической науке. Напомним, что в ней было подхвачено (и стало полностью принятым) согласно с положениями И. В. Сталина применение этнокатегории «народность» только для эпохи ликвидации феодальной разобщенности и образования централизованных государств.

По поводу понятий «народ» и «народность» высказали свои соображения языковеды В. Д. Левин и Б. В. Горнунг109. Первый из них подверг сомнению трактовку А. Д. Удальцовым понятия «народность» (а также и категории «племя») как неустойчивой общности, ведь «в рамках определенной формации народность и племя были полностью устойчивыми категориями», даже представляли собой определенные исторические константы110. По мнению В. Д. Левина, различия между нацией, племенем и народом следует признавать не по линии устойчивости либо неустойчивости, а иным методологическим путем. Этот языковед заметил, что из положений И. В. Сталина

107 Удальцов А. Д. Происхождение славян в свете новейших исследований. С. 18.

108 Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 44-45.

109 Там же. Л. 55-63.

110 Там же. Л. 55 об.

можно вывести более четкие и более полные определения указанных понятий и терминов. В. Д. Левин предложил отличать показанные этнокатегории при помощи добавления новых признаков единства, ведь «любая привнесенная в общество общность трансформирует, модифицирует народ»111. Собственно подход В. Д. Левина не противоречил подходу А. Д. Удаль-цова, а дополнял его. По В. Д. Левину, если в рабовладельческом обществе существует только культурно-языковая общность, то уже в феодальном к ним добавляется еще и территориальная. Нация - это соединение отмеченных общностей, укрепленных и соединенных экономическим единством. Последнее имеет особенно важное значение. Оно, по мнению В. Д. Левина, даже «оттесняет на периферию общность проис-хождения»112. Хотя языковед не указывает - когда и как этно-ка- тегории использовать, но из контекста выступления очевидно, что он допускает употребление понятия «народность» не только для эпохи ликвидации феодальной разобщенности и образования централизованных государств.

В своем выступлении в рамках обсуждения доклада А. Д. Удальцова другой языковед Б. В. Горнунг констатировал, что четко установленными являются два понятия: «нация» и «племя». А вот промежуточное звено между ними остается неуясненным. По мнению Б. В. Горнунга, под термином «народность» следует понимать не только количественную категорию, но и качественную, отличную от «племени». Заметим, что подобным образом высказывались и другие выступающие113. Одновременно, сообразно с размышлениями Б. В. Горнунга, «народность» необходимо определять, как и «племя», в качестве этнографической, а не исторической категории. Народности, по его мнению, образуются из союзов племен. Когда эти объединения длительные и стойкие, тогда и происходят более тесные сращения определенных племен и их укрепление, и вот на этом основании и образуются народности114. Очевидно, что эти размышления Б. В. Горнунга также подводили теоретиче-

111 Там же. Л. 57.

112 Там же. Л. 57 об.

113 Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 52.

114 Там же. Л. 61-61 об.

скую базу под концепцию древнерусской народности. Что же касается понятия «народ», то из контекста выступления Б. В. Горнунга можно сделать вывод: он относил это понятие к исторической категории, но не решался дать ему определение115.

Известный украинский медиевист Н. Н. Петровский приблизительно в то же время, что и А. Д. Удальцов, выдвинул концепцию «единого народа» Киевской Руси и феодальных княжеств. На страницах работы 1942 г. Н. Н. Петровский обосновал, в частности, существование в древнерусскую эпоху «единого народа» посредством выделения признаков его единства и общности. По мнению историка, Киевское государство и феодальные княжества ХП-ХШ вв. населял «единый народ», все восточнославянские племена «составляли один народ»116. Итак, по логике, разделение на племена сохранялось, иначе бы Н. Н. Петровскому не пришлось бы их упоминать. В этом аспекте его взгляд на «древнерусский» народ совпадает с взглядами Н. С. Державина, А. Н. Насонова, В. И. Пичеты, Б. Д. Грекова и других советских исследователей.

Этногенезом славян, в частности его восточной ветви, в военные годы продолжил заниматься академик Н. С. Державин. Прежде всего его наработки нашли отражение в монографии «Происхождение русского народа - великорусского, украинского, белорусского» (1944), которая в целом отображала суть его доклада на сессии ОИФ АН СССР 1940 г.117. Также продолжил свои исследования в сфере этногенеза восточного славянства, прежде всего белорусов, и В. И. Пичета. Его наработки нашли отражение в выступлениях на многочисленных сессиях военных лет, в популярных лекциях, а также на страницах опубликованных работ. Так, в 1943 г. он выступил с докладом «Происхождение белорусского народа» на сессии Института этнографии АН СССР119, а в декабре 1943 г. этот же доклад был прочитан на сессии Комиссии по вопросам этноге-

115 Там же. Л. 62-63.

116 Петровський М. Н. Кшвська Русь - спшьний початковий перюд гсторц росшського, украшського i бшоруського народiв // Пращ счнево! сесй АН УРСР. Уфа, 1942. Ч. 1: Доповда вщдшу суспшьних наук. С. 6.

117 Архив РАН. Ф. 457. Оп. 1-1940. Ед. хр. 11. Л. 48-106.

118 Юсова Н. В. Шчета та генезис концепцй... С. 393-397.

119 Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 1-1 об.

неза и этнографии при ОИФ АН СССР, посвященной этногенезу славян120. Из публикаций ученого необходимо отметить развернутую рецензию на указанную монографию Н. С. Державина (вышла в начале 1945 г.)121.

Как в названном докладе, так и в рецензии В. И. Пичета замечал, что в советской науке продолжает существовать путаница в сфере этногенетической терминологии, а потому важно разработать терминологический аппарат этногенетики122. Между тем в рецензии он указывает, что с этим заданием справился А. Д. Удальцов. Здесь В. И. Пичета оговаривал следующее: в феодальный период общественно- политической жизни восточных славян «создаются предпосылки для формирования новой категории - «народа» - на основе слияния нескольких племен». В. И. Пичета, сообразно с общетеоретической схемой А. Д. Удальцова, использует категорию «народ» для данного этапа этногенеза восточных славян, хотя сам археолог-этногенетик в статье «Теоретические основы этногенетических исследований» конкретно в отношении восточной ветви славян подобного не делает. Само же образование этого народа, по мнению В. И. Пичеты, совершилось с объединением «славянских княжеств под властью киевского князя», когда они сливаются в «единый народ». Эту мысль исследователь подкрепляет ссылкой на «Повесть временных лет». В. И. Пичета отмечает, что «ее составитель пытался дать историческое обоснование проблемы, откуда «Русская земля стала есть» - как опреде-

ленного этнического и политического единства» .

Наиболее выразительно и развернуто сформулировал и изложил свои взгляды на проблему «древнерусской народности» ленинградский историк В. В. Мавродин. Это было им сделано, как уже отмечалось выше, на страницах монографии «Образование древнерусского государства» (1945)124. В ней же

120 Там же. Л. 1-20. См. также: Там же. Ф. 1548. Оп. 1. Ед. хр. 140.

121 Пичета В. [Рец. на кн.:] Державин Н. Происхождение русского народа. С. 121-125.

122 Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 2.

123 Пичета В. [Рец. на кн.:] Державин Н. Происхождение русского народа. С. 123.

124Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 392-402.

ученый впервые предложил новый термин для обозначения восточнославянской этнообщности времен Киевской Руси - «древнерусская народность»125. В одном из писем к Н. С. Державину В. В. Мавродин упоминает о своей работе над новой монографией вот как: «Я сейчас занялся историей Киевской Руси, но совершенно не в том аспекте, который характерен для работ Б. Д. Грекова и С. В. Юшкова. Я хочу попробовать изложить историю формирования русских той поры, как народности определенной стадии складывания. (выделено мной. - Н. Ю.)»126.

В своей монографии В. В. Мавродин для обозначения этнического образования восточных славян времен Киевской Руси преимущество употребляет традиционное для российской историографии терминологическое словосочетание «русский народ». Как и в работах других советских историков, здесь это понятие не носит строго научного характера определенной этнической категории со всецело установленным содержанием. А вот термин «народность», который он в девятой главе использует с прилагательным «древнерусская» (иногда просто - «русская»),

В. В. Мавродин употребляет именно как этническую категорию, хотя конкретного определения ей не дает127. Историк только повторяет вслед за А. Е. Пресняковым, что новая концентрация восточных славян вследствие образования государ -

ства заложила «основы для новой исторической народно-

На какой стадии этногенеза возникает народность, В. В. Мавродиным не указывается, хотя из контекста можно понять: эта этническая категория следует за племенами и племенными объединениями. Не давая четкого определения древнерусской народности, ученый раскрывает свое понимание ее сути посредством выделения факторов, способствующих ее образова-

125 Там же. С. 395-402.

126 Санкт-Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 827. Оп. 4. Ед. хр. 331. Л. 4-4 об. Ср.: Бурдей Г. Д., Наумов С. Ю. Историческая литература в годы Великой Отечественной войны. Документы и материалы. Саратов, 1995. Вып. 3. Историческая книга: системный анализ. С. 16.

127Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. С. 392.

128 Там же. С. 259.

нию, и общих черт, подчеркивающих ее относительную этнокультурную общность и единство. Народность, в конкретном случае - древнерусская народность, по В. В. Мавродину - динамическая этническая категория, которая пребывает в процессе формирования129. Здесь влияние нациологического учения И. В. Сталина прослеживается опосредованно. Ведь В. В. Мавродин, подобно известным положениям вождя (согласно которым нация различается через совокупность признаков единства и общности), определяет народность преимущественно тем же образом, каким в статье И. В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос», определяется нация130. А вот по проблемам славянского этногенеза в методико-методологическом аспекте В. В. Мавродин, как и другие советские ученые, скажем Н. С. Державин, А. Д. Удальцов, опирается на глоттогени-ческую теорию Н. Я. Марра.

Целесообразность введения в научный оборот нового терминологического словосочетания - «древнерусская народность» - для обозначения этнического образования восточной ветви славян периода Киевской Руси ученый опосредовано обосновывает в дальнейшем изложении. А в том месте, где ученый к нему прибегает в первый раз, он вскользь замечает, что оно «точнее», нежели «русская народность»131. Понятие «древнерусская народность» В. В. Мавродин понимает в значении «предка» (он употребляет именно это слово - кстати, впервые среди советских историков!)132 будущих трех народностей восточных славян.

Итак, в монографии «Образование древнерусского государства», увидевшей свет в 1945 г., впервые было обнародовано сконструированное В. В. Мавродиным наименование средневековой восточнославянской этнообщности - «древнерусская народность». Между тем обоснования этому понятию как определенной эт- нокатегории историк не дал. В более популярной форме В. В. Мавродин изложил концепцию древнерус-

129 Там же. С. 395.

130 Сталин И. В. Марксизм и национальный вопрос. С. 9-16.

131 Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. С. 395.

132 Там же. С. 400.

ской народности в книге «Древняя Русь», которая вышла в 1946 г.133

В. В. Мавродин в послевоенное время хотя и не отказался от своей концепции (главные ее тезисы историк повторяет в публикациях второй половины 1940-х го- дов134), но этнокате-гории «народность» предпочитал термин «народ» и избегал терминологического словосочетания «древнерусская народность», которое последовательно в новых работах заменялось им на иное - «русский народ»135. Одной из главных причин этого было то, что академик Б. Д. Греков в своих работах последовательно применял словосочетание «русский народ»136, тем самым подавая пример всем остальным гуманитариям. Однако по крайней мере один раз академик употребил, как и в статье «Западная Украина» (1939), наименование «русь» применительно к народу Киевской Руси137.

Очевидно, творческое развитие этногенетических постулатов советского вождя, обнародованное в статье «Теоретические основы этногенетических исследований» А. Д. Удальцовым, также не получило официальной поддержки. Как указывалось, сам А. Д. Удальцов в других своих публикациях военных лет отдает предпочтение термину «народ». Этот термин ученый

133 Мавродин В. В. Древняя Русь: Происхождение русского народа и образование Киевского государства. М., 1946. С. 304-310.

134 Мавродин В. В. 1) Формирование русской нации. Стенограмма публичной лекции, прочитанной 7 июля 1947 г. в Ленинграде. Л., 1947. С. 11-12; 2) К вопросу о складывании великорусской народности и русской нации // Советская этнография. 1947. № 4. С. 88; 3) Основные моменты развития Русского государства до XVIII века // Вестник Ленинградского университета. 1947. № 3. С. 87-91; 4) Предпосылки возвышения Москвы // Там же. 1947. № 10. С. 57-58; 5) Начальный этап в истории русского народа и государства // Труды юбилейной научной сессии. Секция исторических наук. Л., 1948. С. 97-104; 6) Сталин о феодальной России // Вестник Ленинградского университета. 1949. № 12. С. 62-63; 7) [Рец. на кн.:] Б. Д. Греков. Киевская Русь. М.. 1949 // Там же. 1950. №. 7. С. 97-98.

135 Юсова Н. М. Генеза концепту «давньоруська народтсть» у радян-ськш юторичнш наущ // Украшський юторичний журнал. 2001. № 6. С. 7274.

136 См., напр.: Греков Б. 1) Славяне. Возникновение и развитие Киевского государства. (В помощь преподавателю дивизионной школы партактива истории СССР). М., 1946; 2) Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. М.; Л., 1946; 3) Киевская Русь. М., 1949 и др.

137 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. С. 21.

употребляет и в послевоенные годы. Так, в частности, в статье «Происхождение славян», вышедшей в 1947 г., эт- ногенетик использует применительно к восточнославянской общности

терминологическое выражение «древнерусский народ» .

Исследования этногенеза украинского народа, возобновленные в АН УССР в послевоенное время, могли развиваться только с учетом ведущих тенденций, господствовавших в Москве. Главный разработчик темы «Происхождение украинского народа» в Институте истории Украины (далее - ИИУ) К. Г. Гусли- стый139 во время докладов на научных форумах (опубликованных работ по теме на 1940-е годы у него не было) во всех важных дискуссионных вопросах занимает позиции, аналогичные взглядам наиболее авторитетных советских специалистов (согласно его высказыванию: «покамест не посоветуешься с московскими (выделено мной. - Н. Ю.) историками, не знаешь, где стать»140). Вообще же, как видно из неопубликованных этногенетических разработок К. Г. Гуслисто-го 1946-1947 гг., представляющих собой преимущественно реферирование основных взглядов специалистов по проблемам восточнославянского и украинского этногенеза141, также и в сфере терминологически-понятийной таксономии ученый присоединяется ко взглядам авторитетов, не решаясь предложить что-либо свое.

В неопубликованных работах 1946-1947 гг. К. Г. Гусли-стый присоединяется к концепции древнерусской народности. Детально рассматривая «вопросы о едином русском народе в Киевской Руси» (так научный сотрудник назвал отдельный подраздел в докладе 1947 г.)142, К. Г. Гуслистый придерживается взглядов А. Е. Преснякова, Б. Д. Грекова и В. В. Мавродина,

138 Удальцов А. Д. Происхождение славян // Вопросы истории. 1947. № 7. С. 72, 100.

139 Юсова Н. Участь Костя Гуслистого в розробщ концепцп «давньору-сько! народность» // Украшський юторичний збiрник - 2003. Кжв, 2004. Вип. 6. С. 403-411.

140 У лещатах тоталитаризму: Перше двадцятирiччя 1нституту гсторц Украши НАН Украши (1936- 1956 рр.). Збiрник докуменпв i матерiалiв: У 2 ч. / Вщп. ред. В. А. Смолш. Кжв, 1996. Ч. II. С. 57.

141 Отдел рукописей Национальной библиотеки Украины им. В. И. Вернадского. Ф. 32. Оп. 1. Ед. хр. 112. 74 л.; Ед. хр. 26. 87 л.

142 Там же. Ед. хр. 26. Л. 10-20.

в частности, украинский историк согласен с ними в том, что именно объединение восточнославянских племен в единое государство - Киевскую Русь - способствовало их слиянию в один народ. К. Г. Гуслистый определяет этот народ как «единый русский или древнерусский многоплеменной народ»143. Последний термин (без слова «многоплеменной») ученый использовал еще в сентябре 1946 г. в статье, опубликованной на страницах газеты «Советская Украина». В ней, в контексте освещения происхождения трех восточнославянских народностей, была дана одна из первых попыток популяризации учения о древнерусской народности144. Терминологическое выражение «древнерусский народ» К. Г. Гуслистый всегда использовал в своих выступлениях на различных мероприятиях и в публикациях второй половины 1940-х - начала 1950-х го-дов145. Изложение концепции древнерусской народности в опубликованных лекциях (1949 г. и 1950 г.) К. Г. Гуслистый подает по уже упомянутой выше статье В. В. Мавродина «О складывании великорусской народности и российской нации» (1947). В названной статье В. В. Мавродин прибегает к словосочетанию - «русский народ», а К. Г. Гуслистый же пользуется одновременно и «старым» термином В. В. Мавродина - «древнерусская народность», правда, со специфической орфографической транскрипцией, и «своим» (этот термин впервые применен А. Д. Удальцовым146) - «древне(-ьо) русский народ» (наблюдаем инварианты орфографического оформления слова «древнерусский»)147.

143 Там же. Л. 15.

144 Гуслистий К. Походження сыднослов"янських народ1в [ Кжвська Русь // Радянська Украша. 1946. 4 вересня.

145 Научный архив Института истории Украины НАН Украины. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 173. Л. 27; Ед. хр. 380. Л. 5; Гуслистий К. Г. 1) Кжвська Русь. Лекщя для студештв-заочниюв гсторичних факультепв педагопчних [ учительських шститупв. Кив, 1949; 2) Кигвська Русь - колиска трьох бра-ттх народ1в - росшського, украшського [ б1лоруського: Стенограма лекцИ. Кшв, 1950 и др.

146 Удальцов А. Начальный период восточнославянского этногенеза. С. 72; Юсова Н. Генезис концепцп давньорусько! народност! в юторичнш науц1 СРСР (1930-т1 - перша половина 1940-х рр.). С. 304-314.

147 Гуслистий К. Г. Кигвська Русь - колиска трьох браттх народ1в... С. 38.

Кроме К. Г. Гуслистого концепцию древнерусской народности разделяли в этот период и другие украинские историки, в частности коллега К. Г. Гусли- стого по отделу истории феодализма И. Д. Бойко. В одной из неопубликованных статей 1947 г. он писал, что еще до возникновения Киевского государства Восточную Европу населяли славянские племена, имевшие между собой экономические и политические связи, творившие единую культуру. Эти племена в период Киевского

государства «выступали как единый русский народ» , то есть в отличие от К. Г. Гуслистого И. Д. Бойко придерживался более распространенной на тот момент терминологии. Однако он не разделял (собственно - как и К. Г. Гуслистый) парадигмы «триединорусскости», что становится понятным из следующего тезиса И. Д. Бойко: «Киевская Русь - это колыбель государственности и культуры трех братских народов, предки которых жили на территории Восточной Европы с древнейших времен».

Ярким примером взглядов украинских археологов второй половины 1940-х годов по этому вопросу может служить позиция, занимаемая Д. И. Блифельдом149. Разделяя общую направленность концепции древнерусской народности, археолог употребляет термин «русский народ»150. Д. И. Блифельд, признавая Киевскую Русь общим этапом истории восточных славян, их колыбелью, привносит уточняющие нюансы: «.на базе этнического единства и общности социально-экономической жизни выработались единство и высокий уровень культу-ры»151. Именно эта культура стала основой «родственных национальных культур восточнославянских народов», и в Киевской Руси «гнездятся корни» их братства152. Опровергается (уже собственно оспоренный на союзном уровне) и тезис об отсталости этого государственного образования по сравнению с другими европейскими странами.

148 Центральный государственный архив общественных организаций Украины. Ф. I. Оп. 70. Ед. хр. 707. Л. 7.

149 Научный архив НАН Украины. Ф. 12. Оп. 2. Д. 268. 25 л.

150 Научный архив Института археологии НАН Украины. Ф. 12. Оп. 2. Д. 268. Л. 17.

151 Там же. Л. 13.

152 Там же. Л. 13.

В 1947 г. были опубликованы (а одна даже переиздана) работы А.Д. Удальцова, подготовленные в первой половине 1940-х пУп, а также статья филолога Л. Якубинского. В них термин «народность» употреблялся в связи с описанием этнических процессов, имевших место в эпохи рабовладельческого и феодального обществ153. Однако новая политическая актуализация исследований в области этногенеза восточных славян наступила в 1949 г. (год 70-летия И. В. Сталина), когда впервые в XI томе собрания его сочинений была опубликована написанная еще в 1929 г. статья «Национальный вопрос и ленинизм»154. Как это уже вошло в традицию, по всему Советскому Союзу проходили различные мероприятия с целью обсуждения и популяризации сталинской работы. Прежде всего, она должна была быть усвоена и взята на «вооружение» представителями гуманитарной науки, в частности историками155. В связи с актуализацией рассматриваемой нами проблематики в октябре 1949 г. состоялось общее заседание научных сотрудников Института археологии и ИИУ АН УССР, посвященное рассмотрению исследования под названием «Этногенезис Восточно-Славянских народов и происхождение Киевского государства», подготовленного преподавателем Полтавского пединститута К. Кушнирчук, которое почти год «лежало» в ИИУ156. Автор разыскания разделял концепцию древнерусской народности и, что показательно, использовал для определения восточнославянской общности параллельно четыре наименования - «русь», «русский народ», «старорусский народ» и даже «стародревнерусский народ»157. Научные сотрудники обоих академических учреждений при обсуждении никак не прокомментировали эти наименования; иначе говоря, они не вызвали

153 Удальцов А. Д. 1) Основные вопросы этногенеза славян. С. 3-13; 2) Теоретические основы этногенетических исследований // Советская этнография. 1947. VI-VII. С. 301-303; Якубинский Л. П. Образование народностей и их языков // Вестник Ленинградского университета. 1947. № 1. С. 139-153.

154 Сталин И. В. Национальный вопрос и ленинизм // Сталин И. В. Сочинения. В 16 т. М., 1949. Т. 11. С. 333-355.

155 Научный архив Института истории Украины НАН Украины. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 165. Л. 4; Ед. хр. 214-215. Л. 1, 8.

156 Там же. Ед. хр. 173. 35 л.

157 Там же. Л. 28, 31.

и какого-то особенного сопротивления. Присутствующий на заседании К. Г. Гуслистый в следующем году предложил словесную модификацию одного из приведенных только что терминов - «страрорусский народ». И произошло это во время обсуждения разделов I тома «Истории УССР» на заседании отдела истории феодализма ИИУ. Однако К. Г. Гуслистый предложил заменить упомянутое терминологическое словосочетание на более традиционное - «единый русский народ»158.

Теоретические вопросы этногенеза «в свете работ Сталина», среди прочего - и вопросы этнокатегориального аппарата, были подняты в 1949 г. рядом научных сотрудников, в частности С. А. Токаревым159, П. И. Кушнером, М. Каммари и другими. Этнографы П. И. Кушнер и М. Каммари употребляли термины «народ» и «народность» синонимически. Согласно мысли первого, народности образуются, начиная с феодальной эпохи160. Оба термина М. Каммари определяет как этнографические категории, которые предшествуют нации161. В отличие от П. И. Кушне- ра М. Каммари считал, что народности могут быть образованы «путем объединения и слияния отдельных племен на базе разложения первобытного строя и образования классового, рабовладельческого и феодального об-ществ»162. Очерченные вопросы рассмотрел и В. В. Мавродин, статья которого вышла уже в 1950 г. Ленинградский историк считал, что слово «народ» (как этническая и историческая категория) имеет более широкое значение, нежели термины «народность» и «нация». Термин «народ», согласно В. В. Мав-родину, следует употреблять применительно к любым этапам складывания исторических общностей людей163. Ученый соглашается с М. Каммари относительно механизма и времени

158 Там же. Ед. хр. 266. Л. 2.

159 Токарев С. А. К постановке проблем этногенеза // Советская этнография. 1949. № 3. С. 12-36.

160 Кушнер П. И. Учение Сталина о нации и национальной культуре // Советская этнография. 1949. № 4. С. 5

161 Каммари М. Создание и развитие И. В. Сталиным марксистской теории нации // Вопросы истории. 1949. № 12. С. 68-69.

162 Там же. С. 69.

163 Мавродин В. В. Основные этапы этнического развития русского народа // Вопросы истории. 1950. № 4. С. 62.

образования народностей, хотя отмечает, что М. Каммари не дал четкого определения этой эт- нокатегории.

Этнокатегорию «народность» применительно к единой общности восточных славян в древнерусскую эпоху в том же году - 1949 г. - использовал в рамках своего лекционного курса по истории СССР К. В. Базилевич164. Им применительно к этой народности используется наименование «русь», в частности, историк указывает, что экономическое и культурное сближение между восточнославянскими племенами «объединило их в общей народности - руси»165. Эта «единая народность руси», по его мнению, еще только начинала складываться, однако феодальная разобщенность и татаро-монгольское нашествие привели к тому, что она распалась на три отдельные народности - великорусскую (российскую), украинскую и белорусскую. Лекционный курс К. В. Базилевича был переиздан и в следующем году. В новом издании повторялись те же тезисы о «народности руси»166. Указанное наименование стало еще одной альтернативой понятию «древнерусская народность». По нашему мнению, наименование народности «русь», которое еще в 1939 г. употребил Б. Д. Греков (между прочим, в соединении с термином «народ»), наиболее отвечало историческим реалиям древнерусской эпохи, а потому в научном аспекте было корректнее, нежели «древнерусская народность».

Инспирированная «сверху»167 в мае 1950 г. дискуссия по поводу глоттогонической теории Н. Я. Марра открыла очередную идеологическую кампанию, которая охватила гуманитарные науки. Направление кампании задавалось опубликованными летом того года в газете «Правда» сталинскими

164 Базилевич К. В. История СССР от древнейших времен до конца XVII в. Курс лекий, прочитанных в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). М., 1949.

165 Там же. С. 102.

166 Базилевич К. В. История СССР от древнейших времен до конца XVII в. Курс лекий, прочитанных в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). М., 1950. С. 99.

167 Мосентс Ю. З гстори сприйняття науково! творчост академжа Нь колая Марра в Украш // Вщкритий арх1в. Щор1чник матер1ал1в та досль джень з гстори модерно! украшсько! культури / Украшський науковий шсти-тут Гарвардського ушверситету. !нститут критики. Кив, 2004. С. 389-394.

заметками и ответами на письма читателей по поводу понимания названной теории. В том же году сталинские заметки были объединены в книги «Марксизм и вопросы языкознания». Противоречащие теории Н. Я. Марра сталинские постулаты стали причиной специфической взрывной «революции» в этногене-тике и активизировали исследования этногенетических вопросов академическими институтами гуманитарного профиля. В

СССР развернулись интенсивные дискуссии, к которым при-

влекались многие научные коллективы.

В отчете ИИУ за 1950 г. указано, что выход в свет книги «Марксизм и вопросы языкознания» дал возможность авторскому коллективу I тома краткого курса «Истории УССР» осветить ряд вопросов, которые до этого времени еще оставались невыясненными, в частности, вопрос «о происхождении украинской народности и формировании ее в нацию, вопрос об исторической общности славянских народов и, особенно, во-сточнославянских»169. В отчете же ИИУ за 1952 г. указывалось, что в разделах I тома краткого курса «Истории УССР», которые готовил К. Г. Гуслистый, - «на фундаменте гениальных сочинений тов. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» разработаны вопросы об образовании древнерусской народности (выделено мной. - Н. Ю.) и формирования украинской народности»170. Действительно, указанная книга «вождя» придала легитимность как в целом концепции древнерусской народности, так и непосредственно самому термину.

Еще до начала дискуссии по поводу «марксизма в языкознании» вышла статья

В. В. Мавродина «Основные этапы этнического развития российского народа»171 , где, в частности, в очередной раз были

168 Юсова Н. М. Генеза концепту «давньоруська народтсть» у радян-ськш юторичнш наущ. С. 77-78; Мосенюс Ю. З юторй сприйняття науково! творчост академжа Нжолая Марра в Украш. С. 404.

169 Научный архив Института истории Украины НАН Украины. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 216. Л. 124.

170 Там же. Ед. хр. 346. Л. 6.

171 Журнал, где публиковалась статья, был подписан в печать в мае 1950 г., когда дискуссия на полосах газеты «Правда» только начиналась. См.: Алпатов В. М. История одного мифа. Марр и марризм. М., 1991. С. 161; Мосенюс Ю. З юторй сприйняття науково! творчост академжа Нжолая Марра в Украш. С. 389.

изложены основные черты концепции древнерусской народности и заново предложено терминологическое выражение «древнерусская народность»172. Этот термин был тогда же поддержан А. Д. Удаль- цовым173. А между тем дело с его научной легитимацией оказалось не таким уж и простым, хотя вторая часть словосочетания («народность») в связи с сочинениями И. В. Сталина по языкознанию наконец-то получила официальную поддержку.

В первой статье цикла - «Относительно марксизма в языкознании», вышедшей 20 июня 1950 г. в газете «Правда», где речь шла прежде всего о необходимости причисления языка к надстроечным явлениям относительно экономического базиса, а также об общенародном (а не классовом, как у Н. Я. Марра) характере языка, - И. В. Сталин, упоминая рабовладельческие и феодальные империи, признает существование в них народностей, имеющих свои общенародные языки174. Причем здесь Сталин подчеркивает следующее: такие языки были присущи не всему населению определенной империи, ведь последние «не могли иметь единого для империи и понятного для всех членов империи языка. Они представляли конгломерат племен и народностей, живших своей жизнью и имевших свои язы-ки»175. Он имеет в виду те отдельные народности определенной империи, которые «имели свою экономическую базу и имели

свои издавна сложившиеся языки» .

В ответе на вопросы языковеда «товарища Санжеева» (филолог-монголовед Г. Д. Санжеев. - Н. Ю.) сталинская мысль о неустойчивости языка (а следовательно, самой этнической общности) определенной народности, которая еще не стала нацией - «Бывают... процессы, когда единый язык народности, которая не стала еще нацией из-за отсутствия необходимых экономических условий развития, испытывает крах вследствие государственного распада этой народности, а

172 Мавродин В. В. 1) Основные этапы этнического развития русского народа. С. 55-70; 2) [Рец. на кн.:] Б. Д. Греков. Киевская Русь. С. 91.

173 Удальцов А. Д. Происхождение славян в свете новейших исследований. С. 18.

174 Сталин И. Марксизм и вопросы языкознания. М., 1950. С. 10, 22.

175 Там же. С. 10.

176 Там же.

местные диалекты, которые не успели перемолоться в едином языке, - оживают и дают начало образованию отдельных самостоятельных языков»11 - допускала существование эт-нообщностей в докапиталистические периоды развития, которые были менее стойкими, нежели нации, а потому, при определенных обстоятельствах, могли распасться. Тем более это касалось тех этнических общностей, которые еще не успели достаточно сформироваться.

Исключительно интересные заключения можно сделать исходя из наблюдений И. Б. Елизарова над различными редакциями и черновыми вариантами статьи вождя «Относительно марксизма в языкознании», которые хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории. Так, выясняется, что по каким-то причинам И. В. Сталин отказался включить в последний вариант названной статьи собственную схему периодизации развития русского языка. Между тем в контексте этой периодизации, он коснулся вопроса об образовании «русской (=древнерусской. - Ю. Н.) народности». И. Сталин, начиная свою схему, высказал следующий тезис относительно развития «русского языка»: «а) от родо-племенного языка, сложившегося еще задолго до эпохи рабства, когда русский язык мало отличался от других славянских языков - к языку „ Слово..." (конец 12 века). Это уже не родо-племенной язык, а язык разных племен, ставших русской народностью (выделено мной. - Н. Ю.), отделившихся от других славянских языков и ставших самостоятельными»177.

Итак, согласно с тогдашним сталинским осмыслением некоторых вопросов этногенеза «русского народа» на момент появления «Слова о полку Игореве», то есть на период феодальной разобщенности Киевской Руси, существовала древнерусская (русская) народность (из контекста понятно, что речь идет не о великорусской народности). Очевидно, что если бы эти сталинские размышления оказались опубликованными, они сделали бы излишней будущую полемику советских ученых относительно того, распалась ли древнерусская народность с

177 Илизаров Б. С. Почетный академик И. В. Сталин против академика Н. Я. Марра: К истории дискуссии по вопросам языкознания в 1950 г. // Новая и новейшая история. 2003. № 5. С. 187.

государственным (централизованным) разложением Киевской Руси в XII в. и, в любом случае, однозначно легитимизировали бы понятие «народность» в аспекте определения этнической общности восточных славян древнерусской эпохи.

Хотя процитированный выше сталинский тезис не был опубликован, однако важным является то, что архивные источники свидетельствуют о восприятии И. Сталиным на момент подготовки названной статьи к печати (начало 1950 г.) понятия «русская народность» в обозначенном контексте. Это, вероятно, единственный случай, который можно привести в качестве убедительного примера негласного положительного отношения И. Сталина к одной из центральных идей концепции древнерусской народности. Однако разработчики концепции об этом, скорее всего, ничего не знали и исходили в своих теоретических построениях все-таки из опубликованных работ вождя. Между тем не следует исключать и того, что научным работникам в связи с вероятной циркуляцией среди партийного и академического руководства информации по поводу положительного отношения «корифея советской науки» к названной концепции хотя бы не препятствовали.

Концепция древнерусской народности, но без употребления самого термина, по всей вероятности, впервые стала фигурировать в более широком научном употреблении в связи с заключительным моментом известной дискуссии по проблемам периодизации истории СССР. Обсуждение периодизации, которое до этого времени протекало на страницах журнала «Вопросы истории», в финальной своей части прошло в стенах Института истории АН СССР. Это событие пришлось на декабрь 1950 г. Во время обсуждения отдельные элементы концепции В. В. Мав- родина нашли, так сказать, свое место в докладе И. И. Смирнова178, а также в совместном научном выступлении Л. В. Черепнина и В. Т. Пашуто. Доклад последних стал основой статьи, опубликованной в начале 1951 г. в том же журнале179. Между тем Л. В. Черепнин и В. Т. Пашуто продол-

178 Смирнов И. И. Общие вопросы периодизации истории СССР // Вопросы истории. 1950. № 12. С. 95.

179 Пашуто В., Черепнин Л. О периодизации истории России эпохи феодализма // Вопросы истории. 1951. № 2. С. 52-80.

жали употреблять относительно восточнославянской этнообщ-ности древнерусской эпохи терминологическое выражение «русский народ»180.

Февральский выпуск официального журнала советской исторической науки, где была напечатана указанная статья, вышел, вероятнее всего, несколько позднее, чем состоялась конференция - дискуссия по поводу доклада В. В. Мав- родина «Основные этапы этнического развития русского народа» (в основу которого положена одноименная работа ленинградского историка181). На конференции наконец-то было уделено должное внимание концепции древнерусской народности: она вызвала оживленное обсуждение среди присутствующих историков и языковедов. Хотя предложенное В. В. Мавродиным терминологическое выражение «древнерусская народность» не вызвало среди участников возражений (однако и энтузиазма по этому поводу не наблюдалось), они подвергли критике составные аспекты концепции, в частности - степень консолидации народности и ее устойчивость.

Другим главным аспектом легитимации концепции (а также понятия и термина) древнерусской народности стало ее содержательное созвучие парадигме «воссоединения» Украины с Россией, которая в связи с приближающимся 300-летием Переяславской рады вытеснила из научного функционирования парадигму «присоединения» и формулу «наименьшего зла»182. Созвучность здесь аккумулируется следующим образом: если в древнерусскую эпоху существовал единый предок современных восточнославянских народов - древнерусская народность (пусть и на стадии формирования), то присоединение в 1654 г. Украины (частично и белорусских земель) к России - закономерное и справедливое историческое событие, ведь когда-то

180 Там же. С. 58.

181 В институте истории АН СССР // Вопросы истории. 1951. № 5. С. 137-139. См. также: Юсова Н. М. Генеза концепту «давньоруська народ-шсть» у радянськш юторичнш наущ. С. 74-77.

182 Юсова Н. Вщ розробки концепцй «давньорусько! народность» до ле-гiтимiзацil термша «возз"еднання» Украши з Росieю: друга пол. 40-х - поч. 50-х рр. ХХ ст. // Iсторiографiчиi доолдження в Укра!ш. Кигв, 2004. Вип. 14. С. 426-430.

единый народ вновь объединился183. Понятно, что с политической точки зрения неудобно было называть общего предка «русским народом», как-никак складывалось впечатление, что речь идет не столько об общем предке, сколько о предке российского («русского», «великорусского») народа. Наряду с терминологическими выражениями «древнерусская народность» или «древнерусский народ» в начале 1950-х годов (собственно - в 1951 г.) советские гуманитарии подыскивали и иные термины.

Сначала в научной среде как будто усваивается термин «древнерусская народность». Так, 29 июня 1951 г. на заседании Ученого совета Института истории АН СССР, которое было посвящено годовщине выхода первой публикации И. В. Сталина в области языкознания, с докладом выступил А. Н. Насонов. Сообщение имело название «К вопросу образования древнерусской народности в свете сочинений И. В. Сталина по языко-знанию»184. Но уже в декабре этого же года ученый-летописевед на методологическом совещании по этногенетиче-ским вопросам выступил с докладом «О некоторых вопросах образования киево-русской народности»185. Другой докладчик - уже авторитетный археолог Б. А. Рыбаков - тоже воспользовался подобным названием, однако (и что особенно важно!) в другой части самого понятия употреблено термин «народ», а не «народность» («киево- русский народ»)186. Приведенный пример воочию иллюстрирует и подкрепляет мысль о том, что не только термин «древнерусская», но и термин «народность» все еще продолжают вызывать сомнения у исследователей.

Однако в изданной в конце того же года брошюре с тезисами докладов, указанный доклад Б. А. Рыбакова получил иное

183 Именно согласно такой логике развивается мысль у коллеги К. Г. Гуслистого по отделу истории феодализма, И. Д. Бойко, автора VI раздела I тома коллективной работы «История УССР», в котором обосновывается «воссоединение» Украины с Россией. ¡сторш Украшсько! РСР. В 2 т. Кив, 1953. Т. 1. С. 258-259.

184 Научный архив Института российской истории РАН. Ф. 1. «А». Оп. 2. Ед. хр. 592. Л. 1.

185 В феврале 1951 г. будущий доклад получил название «К вопросу об образовании русской народности». - Архив РАН. Ф. 142. Оп. 1. Ед. хр. 363. Л. 9.

186 Там же. Ф. 1909. Оп. 1. Ед. хр. 155. Л. 28.

название - «К вопросу об образовании древнерусской народ-ности»187 (тезисы научного выступления А. Н. Насонова не были опубликованы). По всей вероятности, наименование восточнославянской народности древнерусской эпохи - «киево-русской» - казалось несколько «националистическим». К тому же оно не заключало в себе четкого и до определенной степени конкретизирующего хронологического и территориального маркера.

А вот в плане отдела истории феодализма ИИУ на 1952 г. говорилось о проведении дискуссии по теме «К вопросу о едином древнерусском народе»188. Собственно научные дебаты по этому поводу в среде украинских ученых (преимущественно историков) состоялись еще в апреле и июне 1951 г. Во время диспутов некоторые научные сотрудники (Д. И. Бойко, М. И. Марченко, Ф. П. Шевченко, языковед И. Ф. Жилко) подвергли сомнению как само понятие «древнерусский народ» (или «древнерусская народность»), так и концепцию в целом, причем иногда опираясь на те же работы И. В. Сталина по языко-знанию189. К. Г. Гуслистый в своем докладе на апрельской дискуссии вел речь о сформировавшейся древнерусской народности в период Киевской Руси190 (у историка фигурирует понятие «древнерусская народность»191). На этом же научном форуме историк-казаковед В. А. Голобуцкий, используя терминологическое выражение «древнерусская народность», вместе с тем высказал сомнение относительно ее монолитности192. Археолог В. Й. Довженок, который выступал вслед за В. А. Голобуцким, наоборот - категорически утверждал, что во времена Киев-

187 Рыбаков Б. А. К вопросу об образовании древнерусской народности // Тезисы докладов и выступлений сотрудников Института истории материальной культуры АН СССР, подготовленных к совещанию по методологии этногенетических исследований. М., 1951. С. 15-22.

188 Научный архив Института истории Украины НАН Украины. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 380. Л. 5.

189 Там же. Ед. хр. 294. Л. 8, 21, 39-41; Гудзенко П. П. До рiчницi опу-блжування гешально! пращ Й. В. Сталша // Вюник Академп Наук УРСР. 1951. № 7. С. 61-68.

190 Научный архив Института истории Украины НАН Украины. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 294. Л. 34.

191 Там же. Л. 45, 153.

192 Там же. Л. 22-26.

ской Руси «народность была уже монолитной, такой, которая уже сформировалась»193. Она, согласно мысли В. Й. Довженка, начала создаваться еще в середине I тысячелетия н. э. - в ант-ские времена, поскольку народность - это «явление классового общества, рабовладельческого или феодального - явление разложения первобытно-общинного строя»194. Археолог, употребляя термин «народность», в целом не присовокуплял к нему хронологического уточнения - «древнерусская». Наряду с этим он пользовался терминологическим выражением «древнерусский народ»195, что свидетельствует о еще неустоявшемся употреблении и, так сказать, неприжитости термина «древнерусская народность». Некоторые другие участники дискуссии использовали терминологическое выражение «старорусская

народность» .

В том же 1951 г. выходит монография упомянутого выше авторитетного этнографа П. И. Кушнера, где аргументируется положение о том, что после племени следует «новая форма этнической общности - народность»197. В конце концов в 1952 г. термин «народность» окончательно входит в употребление применительно к определению этнической общности, формирующейся на основе первичных союзов племен. Этому внедрению больше всех других гуманитариев поспособствовали языковеды. Так, в статье ведущих московских лингвистов-теоретиков Б. В. Горнунга, В. Д. Левина и В. М. Сидорова категорически утверждалась концептуальная доминанта: «союз родственных племен, проявившись вследствие тех или иных исторических условий крепким и долговечным, неминуемо

уже через одно-два столетия превращается в народность» .

В 1952 г. наименование «древнерусская народность» также закрепляется в научном обращении. Оно подается без альтернатив в работах таких авторитетных исследователей и одно-

193 Там же. Л. 37.

194 Там же. Л. 34-37.

195 Там же. Л. 38-39.

196 Там же. Л. 67.

197 Кушнер П. (Кнышев). Этнические территории и этнические границы. М., 1951. С. 44.

198 Горнунг Б. В., Левин В. Д., Сидоров В. Н. Проблемы образования и развития языковых семей // Вопросы языкознания. 1952. № 1. С. 50.

временно представителей официальной историографии, как Б. А. Рыбаков и Л. В. Черепнин199. Как общеупотребительное, наименование фигурирует в годовом отчете ИИУ за 1952 г.200 В этом же году для очередного варианта I тома «Истории УССР» К. Г. Гуслистый предлагает даже выделить отдельный

параграф под названием «Образование древнерусской народ-

В то же время Л. В. Черепнин готовит окончательный вариант своих разделов в I части коллективной работы «Очерки истории СССР»202, вышедшей в 1953 г. В отличие от украинского издания Л. В. Черепнин концентрированно изложил концепцию древнерусской народности в одном параграфе. А сама структурная единица книги получила подобное словесное выражение к названию, предложенное еще К. Г. Гуслистым, - «Образование древнерусской народности». В параграфе российский ученый, опираясь на положения из книги И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», утверждает, что указанная народность сложилась в эпоху разложения первобытного строя и возникновения классового общества. Л. В. Че- репнин обращает внимание на такие признаки единства народности, как территория, язык, психический склад, указывая при этом, что эти формы единства могли иметь место лишь на основе определенной экономической общности203. Историк придает огромное значение языковому единству древнерусской народности и особенно акцентирует внимание на чувстве единства всех русских людей, национального сознания, патриотизма, которыми проникнут фольклор, литературные произведения, летописи древней Руси204. Автор делает вывод о том,

199 Рыбаков Б. А. Проблема образования древнерусской народности в свете трудов И. В. Сталина // Вопросы истории. 1952. № 9. С. 40-62; Череп-нин Л. В. К вопросу о периодизации истории СССР периода феодализма // Известия Академии Наук СССР. Серия истории и философии. 1952. Т. IX. № 2.С. 115-132.

200 Научный архив Института истории Украины НАН Украины. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 346. Л. 6.

201 Там же. Ед. хр. 382. 14 л.

202 Очерки истории СССР: Период феодализма IX-XV вв. / Под ред. Б. Д. Грекова. М., 1953. Ч. I. С. 251-258.

203 Там же. С. 258.

204 Там же. С. 253-258.

что древнерусская народность сложилась из отдельных «славянских племен», а потом из этой народности вызрели «народности великорусская, украинская, белорусская, историческая и языковая основа которых была единой»205.

Один из первых историографов проблемы древнерусской народности московский исследователь (историк и частично этнолог), украинец по происхождению, А. И. Козаченко отмечает, что обобщение взглядов советских специалистов относительно древнерусской народности, сделанное Л. В. Черепни-

ным, имело важное значение для решения проблемы в це-

лом. По существу, академическое издание под редакцией академика Б. Д. Грекова наравне с I томом «Истории Украинской ССР» (тоже опубликовано в 1953 г.) с соответствующими параграфами, написанными К. Г. Гуслистым207, легализовали как концепцию, так и собственно термин «древнерусская народность» в научном обращении208. Окончательная же политическая легитимация концепции/ теории и термина была закреплена в тезисах ЦК КПСС «О 300-летии воссоединения

Украины с Россией (1654-1954 гг.)»209. Здесь утверждалось, кроме прочего, следующее: «Русский, украинский и белорусский народы происходят от единого корня - древнерусской народности, которая создала древнерусское государство - Киевскую Русь»210. В тоталитарном обществе подобные партийные тезисы приобретали, как известно, догматическое

205 Там же. С. 252.

206 Козаченко А. И. Древнерусская народность - общая этническая база русского, украинского и белорусского народов // Соверская этнография. 1954. № 2. С. 4-5.

207 1стор1я Украшсько! РСР. Т. 1. С. 40-114.

208 Рыбаков Б. А. Древние русы. (К вопросу образовании ядра древнерусской народности в свете трудов И. В. Сталина) // Советская археология. 1953. № XVII. С. 23-104; Довженок В. И. К вопросу о сложении древнерусской народности // Доклады VI научной конференции Института археологии АН УССР. Киев, 1953. С. 40-59.

209 Юсова Н. М., Юсов С. Л. Проблема «приеднання» Укра!ни до Росй в оцшщ юториюв УРСР кшця 30-х - першо! половини 40-х рр. // Украшсь-кий юторичний журнал. 2004. № 5. С. 97.

210 Тези про 300^ччя возз"еднання Украши з Роаею (1654-1954 рр.). Схвалет ЦК КПРС. Кигв, 1954. С. 16; Тезисы о 300-летии воссоединения Украины с Россией (1654-1954 гг.). М., 1954. С. 5.

значение, а потому понятие «древнерусская народность» было с этих пор сакрализовано и политически легитимизировано.

Исторический анализ показывает, что концепция и понятие «древнерусская народность» вошли в научный обиход вследствие созвучия некоторых результатов текущего развития исторической науки в СССР 1930-х - начале 1950-х годов соответствующим политико-идеологическим запросам коммунистического руководства страны, в частности - доктринам интернационализма и видимого равноправия народов СССР. Между тем приведенное выше изложение материала ясно показывает, что процесс создания, как собственно концепции, так и ее квинтэссенции в виде понятия «древнерусская народность», не следует сводить лишь к политико- идеологических факторам. Взаимосвязь науки и идеологии в этом процессе была амбивалентной. Наука создавала теоретические условия для возникновения и сущностного наполнения концепции и понятия, а политико-идеологические факторы либо актуализировали научные конструкции, либо же выступали в роли катализатора разработки и (или) внедрения теоретических построений в широкий обиход этногенетики. Между прочим, сталинская нациологическая теория была на грани «территорий» науки и идеологии, поскольку данную теорию следует рассматривать и как научно фундированные тезисы, и как идеологические постулаты (такими они неминуемо становились в условиях культа личности И. В. Сталина).

В этнокатегориальном аспекте сталинская теория и ее творческое развитие решала и решила вопрос в плоскости возможности образовании либо существования народности (с определенными идентификационными признаками) в период разложения родоплеменного строя и перехода к классовому обществу. Но эта теория (даже в своей дальнейшей эволюции) не разрешала вопроса об общественной формации в догосудар-ственный и раннегосударственный период истории восточных славян. Указанная проблема вырабатывалась во время прохождения сугубо научных дискуссий в среде советских историков в 1930-1940 годы. Победа концепта о начале феодализации Киевской Руси с момента ее образования и перехода восточных славян сразу от первобытного строя к феодальному, минуя рабовладельческий этап, открывала возможности этногенети-

кам утверждать (базируясь на творческом развитии сталинской теории), что во времена Киевского государства на основе отдельных племен или племенных союзов восточных славян формировалась именно народность - как определенная, относительно устойчивая этническая общность.

Однако и последний аспект был лишь составной частью понятия «древнерусская народность», поскольку признание этничности211 в конгломерате племен восточных славян древнерусской эпохи за признак народности еще не разрешало вопроса: что это за народность? Один из возможных ответов - традиционный для российской и малорусской историографий: народность Киевской Руси - это одна из исторических ступеней этнического развития «общерусского» народа. Для большевистской национальной политики в сфере российско-украинских взаимоотношений (белорусский аспект не играл какой-либо значительной роли) только что приведенный вариант, который разделяли большинство российских историков, не являлся идеологически приемлемым. Более приемлемой была концепция народности как общего предка («корня») украинцев, россиян и белорусов. Поэтому, кроме уточняющих этот момент дефиниций, важным оказалось подобрать более или менее корректное наименование. Таким наименованием в конечном итоге стала лексема «древнерусская», хотя и она была далекой от идеала. Ведь в российской орфографии она прописывалась через две буквы «с» и соответственно для россиян или для иностранцев звучала как хронологическое уточнение этнического развития российского народа. В украинской орфографии указанное имя прилагательное писалось через одно «с» (тогда употреблялось - «древнеруская») и соответственно это слово было ближе к историческому контексту212. В любом случае, под названной народностью в украинской советской науч-

211 По поводу понимания этничности как таковой и ее соотношения с так называемой культурно-лингвистической общностью можно отметить размышления современного российского этнолога-славяноведа М. А. Васильева. Подробнее см.: Васильев М. А. Анты, словене, немцы, греки: славянский культурно- лингвистический мир и его соседи в раннесредневековое время // Славяноведение. 2005. № 2. С. 3-19.

212 Толочко П. П. Древнерусская народность: воображаемая или реальная. СПб., 2005. С. 5.

ной и научно-популярной литературе имелся в виду «общий предок» трех восточнославянских народов, а вот в российской - далеко не всегда213. Между тем дальнейшая судьба понятия «древнерусская народность» после его научной и политической легитимации не является предметом данной работы.

Таким образом, на примере данной статьи показано, как с помощью комбинированного использования опубликованных и неопубликованных источников может быть предпринята попытка реконструкции генеалогии собственно концепции древнерусской народности, а также ее составных терминологических компонентов. Привлечение источников, хранящихся в архивохранилищах РФ и Украины, дало возможность более достоверно и полно воссоздать нюансы исследуемой дискретной историографической ситуации, снять некоторые штампы, особенно явственно проявляющиеся в последние два десятилетия в современной историографии, зачастую украинской214.

213 1саевич Я. Проблеми походження украшського народу: юторюгра-фiчний i полггичний аспект // 1саевич Я. Украша давня i нова. Народ, рель пя, культура. Львiв, 1996. С. 27-29.

214 По этому поводу см., напр.: Юсова Н. 1) Проблема генезиса концепции древнерусской народности в современной украинской историографии // Юг России и Украина в геополитическом контексте / Южнороссийское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования Института повышения профессиональной квалификации Южного федерального университета и Института социально-политических исследований РАН. Ростов-на-Дону, 2007. Вып. 40. С. 178-209; 2) Проблемы генезиса концепции о древнерусской народности в современной украинской историографии (искажение историографического процесса Л. Л. Зализняком) // История идей и история общества: Материалы V Всероссийской научной конференции. (Нижневартовск, 19-20 апреля 2007 г.). Нижневартовск, 2007. С. 109-111.

Согласно взглядам, разделяемым большинством исследователей истории Древней Руси, это восточнославянская этническая общность (этнос), сформировавшаяся в X - XIII вв. в результате слияния 12 восточнославянских племенных союзов - словен (ильменских), кривичей (включая полочан), вятичей, радимичей, дреговичей, северян, полян, древлян, волынян, тиверцев, уличей и белых хорватов - и являвшаяся общим предком сформировавшихся в XIV - XVI вв. трех современных восточнославянских этносов - русских, украинцев и белорусов. В стройную концепцию вышеназванные тезисы превратились в 1940-х гг. благодаря работам ленинградского историка В.В. Мавродина.

Считается, что складыванию единой древнерусской народности способствовали:

Языковое единство тогдашних восточных славян (формирование на основе киевского койне единого, общерусского разговорного языка и единого же литературного языка, именуемого в науке древнерусским);

Единство материальной культуры восточных славян;

Единство традиций, обычаев, духовной культуры;

Достигнутое в конце IX - Х вв. политическое единство восточных славян (объединение всех восточнославянских союзов племен в границах Древнерусского государства);

Появление в конце Х в. у восточных славян единой религии - христианства в его восточном варианте (православия);

Наличие торговых связей между различными областями.

Всё это привело к формированию у восточных славян единого, общерусского этнического самосознания. На складывание такого самосознания указывают:

Постепенная замена племенных этнонимов общим этнонимом «русь» (так, для полян факт этой замены зафиксирован в летописи под 1043 г., для словен ильменских - под 1061 г.);

Наличие в XII - начале XIII вв. единого (русского) этнического самосознания у князей, бояр, духовенства и горожан. Так, черниговский игумен Даниил, приехавший в 1106 г. в Палестину, позиционирует себя как представителя не черниговцев, а «всей Русской земли». На княжеском съезде 1167 года князья - главы суверенных государств, образовавшихся после распада Древнерусского государства, провозглашают своей целью защитить «всю Русскую землю». Новгородский летописец при описании событий 1234 г. исходит из того, что Новгород - часть «Русской земли».

Резкое сокращение после монгольского нашествия на Русь связей между северо-западными и северо-восточными землями Древней Руси, с одной стороны, и южными и юго-западными, с другой, а также начавшееся во второй половине XIII в. включение сначала западных, а затем и юго-западных и южных земель Древней Руси в состав Литовского государства, - всё это привело к распаду древнерусской народности и началу формирования на основе древнерусской народности трёх современных восточнославянских этносов.

Литература

1. Лебединский М.Ю. К вопросу об истории древнерусской народности. М., 1997.
2. Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971.
3. Седов В.В. Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М., 1999.
4. Толочко П.П. Древнерусская народность: воображаемая или реальная? СПб., 2005.

§ 31. В IX-X вв. у восточных славян возникли города-цент­ры - Киев и Новгород. Борьба между этими крупнейшими в по­литическом, экономическом и культурном отношениях центрами привела в конце концов к образован и"ю единого Древ­нерусского государства во главе с Киевом и к воз­никновению древнерусской народности.

Языковая общность этой народности была унаследована от языковой общно­сти восточнославянских племен (или племенных союзов). Нали­чие такой языковой общности в прошлые эпохи было одним из

факторов, содействовавших объединению бывших племен восточ­ных славян в единую древнерусскую народность.

Образование древнерусской народности выразилось, между прочим, в том, что возросла устойчивость языковой единицы - диалекта определенной территории. В эпоху племенных образо­ваний такой устойчивости языковой единицы быть не могло, ибо племена постоянно передвигались, занимая обширные территории.

Закрепление отдельных групп населения на тех или иных

территориях отразилось в постепенном отмирании старых пле­менных названий и в появлении названий жителей определен­ных областей. Так, словене стали называться новгородца­ми, поляне- киянами (от Киева), вятичи- рязанца­ми и т. д.

Такое закрепление населения на определенной территории привело к образованию новых территориальных единиц - земель и княжеств,- объединенных под властью Киева. При этом гра­ницы новых образований не всегда совпадали со старыми пле­менными границами. Так, с одной стороны, если территория Новгородской земли в общем совпадала с прежней территорией словен, то с другой - на бывшей территории одного племени кривичей формируются Смоленское и Полоцкое княжества с близкими диалектами и Псковское - с отличным от них. На тер­ритории же одного Ростово-Суздальского княжества оказались потомки словен, кривичей и отчасти вятичей.

Все это не могло не вести к перераспределению диалектных особенностей, к образованию но­вых диалектных групп, а следовательно, к утрате преж­него диалектного членения языка и к созданию нового такого членения. Однако объединение всех княжеств под властью Киева, создание Киевского государства привело к тому, что нарушив­шаяся несколько в период существования отдельных племенных групп общность языковых переживаний восточных славян стала вновь возможной после IX в. (это, например, отразилось в оди­наковой судьбе редуцированных в XII в. во всех восточносла­вянских диалектах), хотя, конечно, диалектные различия могли не только сохраняться, но и развиваться дальше.

В.Х-XI вв. в языке древнерусской народности постепенно накоплялись диалектные различия. На восточнославянском юге развилось изменение [г] в [у], в отличие от севера, северо-за­пада и северо-востока. На восточнославянском севере и северо-за­паде появилось цоканье, как видно, в результате влияния со сто­роны финских языков. На узкой западной территории, возмож­но, сохранялись древние сочетания [*tl], [*dl]. Все эти особен­ности затрагивали отдельные элементы фонетической системы диалектов, но глубоко не касались грамматического строя, в результате чего единство общенародного языка сохранялось.

§ 32. В укреплении единства древнерусского языка сыграла роль выработка так называемого киевского койне.

Киев возник на земле полян, и население его изначально было Полянским. О племенном диалекте полян, которые зани­мали в IX-X вв. очень небольшую территорию, а к XI в., ве­роятно, исчезли совсем, сведений не имеется. Однако сама ис­тория Киевской земли, как об этом свидетельствует археология, характеризовалась тем, что на эту территорию, еще до образо­вания Киевского государства, шло население с севера. По лето­
писным преданиям, Киевское государство и началось с захвата Киева северными князьями. Поэтому, как видно, население Киева с давних времен было этнически смешанным: в его составе были представители как северных, так и южных племен. Это смешение усиливалось и увеличивалось за счет пополнения на­селения Киева пришельцами из разных древнерусских областей. Можно думать поэтому, что разговорный язык Киева первона­чально отличался большой пестротой. Однако постепенно возни­кает своеобразный сплав диалектных черт - койне, в котором одни черты были по происхождению южными, а другие - север­ными. Например, в этом койне были такие типично южнорус­ские слова, как волъ, брехати, лѣпый („красивый"), и такие севернорусские, как лошадь, вѣкша, истъба (>изба). В древне­киевском койне происходила нивелировка особенно резких диа­лектных черт, в результате чего оно смогло стать языком, удов­летворяющим потребности Киева в его связях со всей Русью, что, без сомнения, укрепляло единство русского народа.

Конечно, местные диалекты не могли в этот период подверг­нуться нивелировке, ибо тогда не было еще тех исторических условий, которые возникают в эпоху образования националь­ного языка и которые приводят к растворению диалектов в еди­ном национальном языке. Именно поэтому диалектные особен­ности продолжали развиваться, и это наиболее ярко обнаружи­валось на территориях, значительно отдаленных от Киева. Однако, несмотря на это, киевское койне сыграло определенную роль в укреплении языкового единства древнерусской народности.

§ 33. Вопрос о развитии древнерусского языка в Киевскую эпоху связан, кроме того, с вопросом о происхождении письмен­ности и о начале развития русского литературного языка.

Вопрос о возникновении письменности на Руси в настоящее время до конца не решен.

Ранее предполагалось, что письменность на Руси возникла вместе с принятием христианства, т. е. в конце 988 г. До этого времени восточные славяне якобы не знали письма, не умели писать. После крещения на Руси появились рукописные книги, сначала на старославянском языке, писанные той азбукой, ко­торую придумал Константин (Кирилл) Философ, и занесенные сюда из Византии и Болгарии. Затем стали создаваться и свои - древнерусские - книги, написанные по старославянским образ­цам, а позже русские люди начали пользоваться перенятой у южных славян азбукой и в деловой переписке.

Однако такая точка зрения противоречит многим научным и историческим фактам, которые были известны и раньше, но, по существу, не принимались во внимание.

Есть основания полагать, что восточные славяне и до креще­ния Руси знали письмо. Известно, что в „Житии Константина Философа" имеется указание на то, что Константин (Кирилл),
попав в 860 г. в Корсунь (Херсонес), „обрел евангелие, писан­ное русскими буквами". По поводу того, что это были за пись­мена, мнения ученых расходятся, и вопрос окончательно не решен. Однако это обстоятельство не отрицает существования письмен­ности на Руси уже в IX в. О том же говорят и указания летописи о договорах русских с греками, относящихся к нача­лу X в. (907 г.). Без всякого сомнения, эти договоры должны были быть как-то написаны, т. е. на Руси в то время должна была уже быть письменность. Наконец, такие факты, как Гнез- довская надпись X в., берестяные новгородские грамоты XI- XII вв., различные надписи XI в., представляют древнерусское бытовое письмо, появление которого не может быть поставлено в связь со старославянским языком.

Таким образом, все эти факты могут свидетельствовать о том, что письменность у восточных славян зародилась задолго до крещения Руси и древнерусское письмо было буквенным.

С возникновением, развитием и укреплением Киевского госу­дарства развивается и совершенствуется письменность, нужная для государственной переписки, для развивающейся торговли и культуры.

В этот период начинается и история русского ли­тературного языка, проблемы которой составляют пред­мет особого изучения.

Древнерусская народность и ее исторические судьбы стали предметом обсуждения в исторической науке давно. Начало этому обсуждению было положено еще в 50-е годы прошлого столетия, когда между М.П. Погодиным и М.А. Максимовичем возник спор о том, кого надо считать истинными «россами», южан или северян, и кому, следовательно, по-настоящему принадлежит киевский период русской истории, заслуга создания русского государства и национальности. В дальнейшем противопоставление южан («малороссов») северянам («великороссам») приобрело весьма резкие очертания, вылившись в историческую концепцию Н.И. Костомарова, которая строилась на противопоставлении двух начал: демократического, федеративного, воплощенного в «южнорусской», или «малороссийской», народности, и «единодержавия», олицетворенного великорусской народностью.

Н.И. Костомаров говорил о глубоком различии психологии украинца и великоросса. Это отличие он видел в седой древности, уходящей в киевские времена. По Н.И. Костомарову, «южнорусс» - носитель народной свободы: он полон ненависти к насилию, терпим, у него нет чувства национального высокомерия; он по натуре своей анархист, в нем «не было ничего насилующего, нивелирующего, не было политики, не было холодной рассчитанности, твердости на пути к предназначенной цели». Что касается великорусса, то ему якобы были присущи такие психические свойства, как рабская покорность самодержавной, деспотической власти, «стремление дать прочность и формальность единству своей земли». Н.И. Костомаров писал: «В великорусском элементе есть что-то громадное, созидательное, дух стройности, сознание единства, господство практического рассудка, умеющего выстоять трудные обстоятельства, уловить время, когда следует действовать, и воспользоваться им насколько нужно... Этого не показало наше южнорусское племя. Его свободная стихия приводила либо к разложению общественных связей, либо к водовороту побуждений, вращавших беличьим колесом народную историческую жизнь. Такими показало нам эти две русские народности наше прошедшее».

Впоследствии теория контраста двух народностей выродилась в националистическую теорию, апостолом которой был М.С. Грушевский, начисто отрицавший какую бы то ни было связь Киевской Руси с Северо-Восточной Русью, великорусской народности с древнерусской.

Надо сказать, что образованию подобных течений в исторической мысли объективно способствовали труды крупнейших представителей дореволюционной науки, противопоставлявших развитие Киевской, Приднепровской и Южной Руси тому, что делалось во Владимиро-Суздальской, а позднее Московской Руси. К их числу относились такие авторитетнейшие исследователи русской старины, как С.М. Соловьев и В.О. Ключевский, для которых Северо-Восточная Русь стала колыбелью новых отношений в экономической, социальной и политической сферах. Взгляд на Северо-Восточную Русь как на нечто самобытное, непохожее на предшествующую историю, превратился в достояние широкой публики, проникнув в издания, предназначенные для самообразования. В одном из них можно было, например, прочитать: «Днепровская Русь - древнейший период нашей истории, не хронологически только, но и реально очень далекий от последующей истории собственно России, выросшей из удельного княжества Северо-Восточной Руси. Русь Днепровская и Русь Северо-Восточная - две совершенно различных исторических действительности; историю той и другой создают не одинаково два различных отдела русской народности».

К чести дореволюционных ученых необходимо сказать, что в их среде нашлись историки, которые решительно возражали против попыток оторвать Московскую Русь от Киевской Руси, великорусскую народность от древнерусской. К ним принадлежал А.Е. Пресняков - тонкий и вдумчивый исследователь отечественной истории. В 1915-1916 гг. для студентов историко-филологического факультета он читал курс лекций, посвященный Киевской Руси, где со всей определенностью говорил, что в исторической действительности «прошлое - до XI-XII вв. включительно - и позднейшее время - XVII-XIX вв. - так тесно принадлежат одинаково к истории обеих ветвей русского народа или обеих народностей русских - великорусской и украинской, что без ущерба для полноты и правильности научного изучения, без измены исторической правде разрывать изучения их судеб нельзя» А.Е. Пресняков исходил из понятия «единства русской народности», т. е. великоруссов и украинцев. Поэтому он настаивал на том, чтобы «киевский период рассматривать как пролог не южнорусской, а общерусской истории».

Выявляя признаки для различения и определения народности вообще и древнерусской народности в частности, А.Е. Пресняков называет антропологические приметы, язык, территорию и государственную организацию. Однако во главу угла он поставил культурно-психологические особенности, отдав дань буржуазной социологии начала XX в.

В советской историографии вопрос о древнерусской народности занял одно из центральных мест. Правда, в первые годы ее развития научное понимание термина «народность» отсутствовало. Теория К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина об этапах этнической эволюции общества не сразу вошла в нашу науку. Данное положение хорошо прослеживается на исследованиях о восточных славянах, русских. Несмотря на то, что историки прибегали к термину «народность», они все же не вкладывали в него того научного смысла, который принят сейчас. Вот почему для обозначения этнического образования восточных славян в период Киевской Руси использовались самые различные наименования: «русский народ», «русские», «русские славяне», «славяне», «восточные славяне». А.А. Шахматов считал возможным говорить даже о «русском племени». Насколько далеко ученые стояли от проблемы образования древнерусской народности, свидетельствует тот факт, что древнерусское общество X в. изображалось некоторыми авторами не как консолидирующееся в этническом отношении общество, а как распадающееся на многочисленные племена, упоминаемые Повестью временных лет.

Установившееся вскоре господство учения о языке Н.Я. Марра с его стадиальностью в развитии речи, четырехчленным анализом и прочими вещами отодвинули решение вопроса о сущности и характере этнических образований в эпоху разложения первобытнообщинного строя. Пришли в движение яфетические предки восточных славян «эт-рус-ки», «рас-ены», восходящие к одному из четырех элементов «рош», этнические категории, ставшие социальными, и наоборот, т. е. понятия, присущие «новому учению о языке».

На протяжении 30-х годов данный вопрос оставался все еще в тени. Он не был даже поставлен в прямой и ясной форме. Это объяснялось, кроме указанного влияния учения Н.Я. Марра, еще и тем, что главные усилия наших исследователей были сосредоточены тогда на изучении социально-экономического и политического строя Киевской Руси.

Наглядный тому пример - работы Б.Д. Грекова, хотя в его трудах, появившихся в обозначенное время и позднее, фигурирует термин «русский народ». Б.Д. Греков отмечал, что «русский народ» выступает на исторической сцене в VI в., что он являл собой не отдельные племена славян Восточной Европы, а более широкое объединение, хотя определения ему автор не дает, подчеркивая лишь этническое единство русского народа в киевский период его истории и указывая на то, что Киевское государство «способствовало слиянию славянских племен в единый русский народ», причем понятия «восточные славяне» и «русский народ» выступают у него как равнозначные. Лишь в одном месте Б.Д. Греков говорит о народности, указывая, что этногенический процесс завершился «формированием славянской народности». Он отмечает две этнические единицы - племя и народ. Термином «древнерусский» историк пользуется, но только по отношению к языку. «Древнерусский язык, - по его мнению, - местный славянский язык». Б.Д. Греков подчеркивает единство русского языка киевских времен, в первую очередь литературного языка, чувство единства Руси и русского народа, заканчивая эти свои соображения выводом; «Киевское государство - колыбель великорусского, украинского и белорусского народов».

Таким образом, по отношению к восточному славянству киевских времен Б.Д. Греков применял термин «русский народ». То же самое мы встречаем в работах Н.С. Державина, который одну из своих книг так и озаглавил - «Происхождение русского народа». В ней он заявляет, что восточнославянские племена в делом составляют «русский народ». В другой книге Н.С. Державин также утверждал, что восточные славяне образуют «собою в целом русский народ».

Первая постановка вопроса о древнерусской народности имеет место в работах В.В. Мавродина. В монографии «Образование Древнерусского государства» (1945 г.) автор пишет древнерусской народности прежде всего в теоретическом плане. Он полагает, что общественное развитие, результатом которого было создание Древнерусского государства, имело огромное значение в формировании древнерусской народности. Киевское государство политически объединило восточнославянские, русские племена, связало их общностью политической жизни, культуры, религии, общей борьбой с внешними врагами и общими интересами на международной арене, историческими традициями, способствовало появлению и укреплению понятия единства Руси и русских. Все эти явления в совокупности обусловили формирование древнерусской народности. В основе названного процесса лежала не только общность происхождения восточных славян и их быта, но и единство исторически сложившихся форм общественно-политической, государственной жизни, единство культуры и религии, общность традиций, государственных границ и интересов. Поэтому о русских IX-XI вв. автор говорит не как о конгломерате племен, а как о единой народности, этнической общности, следующей за племенами и союзами племен, которую он называет древнерусской народностью. Такую же характеристику восточных славян времен Киевского государства он дает и в книге «Древняя Русь».

Вместе с тем В.В. Мавродин обращает внимание на то, что в рассматриваемое время процесс складывания единой древнерусской народности не завершился. Наступившая феодальная раздробленность расчленила древнерусскую народность на части, предопределила появление этнических образований времен «национальных областей» (В.И. Ленин). В данном случае имело место смешение автором двух явлений, а именно - складывания древнерусской народности и ее дальнейшей судьбы. Впоследствии В.В. Мавродин подчеркивал, что распад древнерусской народности был не столько следствием незаконченности процесса ее формирования, сколько результатом тех исторических условий, которые сложились на Руси вследствие Батыева нашествия и захвата ее земель Литвой, Польшей, Венгрией, Золотой Ордой, Орденом и Молдавией. На этом вопросе он хотя и останавливался в своей работе «Образование Древнерусского государства», но необходимых выводов все же не сделал.

Развивая концепцию Б.Д. Грекова, В.В. Мавродин придает большое значение национальному сознанию и самосознанию русских людей киевской поры, сознанию единства Руси и русского народа. Позднее, следуя за Б.Д. Грековым и Н.С. Державиным, он по отношению к восточным славянам времен Древнерусского государства предпочитает пользоваться термином «русский народ». При этом В.В. Мавродин указывает, что понятие «народ» следует применять не в социальном смысле («трудящиеся массы»), а в качестве этнической категории. Согласно В.В. Мавродину, народностями являлись великороссы, украинцы и белорусы XIV-XVI вв., но они были этническими образованиями, не идентичными народности, которая сложилась в Киевской Руси. Поэтому за последней, быть может, следовало бы закрепить термин «русский народ».

В начале 1950 г. В.В. Мавродин выступает со статьей «Основные этапы этнического развития русского народа». В ней он ставит ряд принципиальных теоретических проблем. Автор не сомневается в том, что в IX-XI вв. «сложился русский народ», и тут же ставит вопрос о научном понимании самого термина «русский народ». Он пишет: «Зачастую термин "русский народ" употребляется для обозначения и русских, времен Олега и Игоря, и русских наших дней. Это неверно». Полемизируя с А.Д. Удальцовым, В.В. Мавродин подчеркивает, что народ не является какой-то особой этнической категорией, возникшей вслед за союзом племен и предшествующей народности, и считает, что во времена Киевского государства восточное славянство консолидировалось в единую русскую народность. Для того, чтобы устранить возможность смешения понятий «народность» по отношению к великорусской, украинской и белорусской народностям XIV-XVI вв. и «народности» русской IX-XI вв., он предлагает «признать правомерным вслед за термином "древнерусский язык", "древнерусская литература", "древнерусское искусство" и термин "древнерусская народность"».

В этой же статье автор уже по-иному ставит вопрос об эволюции восточнославянского этноса в период, последовавший за распадом Древнерусского государства. Он не считает феодальную раздробленность основной причиной расчленения древнерусской народности на три более поздние народности восточных славян. В.В. Мавродин полагает, что процесс дальнейшей консолидации и развития единой народности восточных славян был прерван «главным образом» (этот фактор играл решающую роль) Батыевым нашествием, отторжением русских земель, захватом многих русских земель соседними государствами.

В последующих своих работах В.В. Мавродин развивал взгляды относительно древнерусской народности, высказанные в 1945 г. О русской народности киевских времен В.В. Мавродин пишет в книге «Образование единого русского государства». Отметив тот факт, что в древнерусскую народность слились все восточнославянские племена, он выделил и характерные для древнерусской народности единство языка, территории, культуры, психического склада, сознание единства всех русских. В книге о Древнерусском государстве, в которой целая глава (VII) названа «Древнерусская народность», он писал, что одним из важнейших явлений, связанных с Киевской Русью, с образованием и развитием Древнерусского государства, является складывание восточного славянства в древнерусскую народность. На смену племени, этнической категории первобытного общества, вместе с утверждением на Руси феодальных отношений приходит иная, более совершенная этническая категория - народность. С течением времени в древнерусскую народность слились все племена и территориально-этнические объединения восточных славян. Эти же соображения высказывались им в лекции, прочитанной в 1957 г. в Ленинградской партийной школе.

Значительное воздействие на изучение древнерусской народности оказали открытая «Правдой» дискуссия по вопросам языкознания и публикация работы И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Появление этой работы наложило резкий отпечаток на характер изучения специалистами проблем истории древнерусской народности. Догматическое следование сталинским положениям на некоторое время парализовало творческое исследование вопроса древнерусской народности. Были предприняты усилия рассматривать их в свете высказываний И.В. Сталина о развитии языка и складывании наций.

В первую очередь здесь необходимо упомянуть труды Б.А. Рыбакова. В одном из них автор определяет народность как этническую общность эпохи формирования рабовладельческого или феодального общества, возникшую на основе давнего языкового родства. Признаками народности он считает общность языка (при наличии диалектов), территории, культуры, хозяйственной жизни и наличие экономических связей. Древнерусской народности предшествовала единая славянская народность II-IV вв. н. э., которой принадлежит Черняховская культура. Русская (древнерусская) народность начала обособляться и формироваться на востоке Среднего Приднепровья в I-VII вв. В IX-X вв. «завершился ранний период формирования древнерусской народности», который был закреплен образованием Древнерусского государства.

Затем выходит новая работа Б.А. Рыбакова «Проблема образования древнерусской народности в свете трудов И.В. Сталина». В этой статье автор повторил определение древнерусской народности, сформулированное им ранее, уточнив его характеристикой экономических связей, изображаемых в форме, присущей феодальному хозяйству. Он говорит о формировании древнерусской народности в X-XI вв. лишь после того, как окончательно исчезли летописные племена. Б.А. Рыбаков уточняет и само наименование народности, рекомендуя «во избежание путаницы» называть ее не «русской», а «древнерусской». Развивая свою мысль о превращении восточных славян в народность на востоке Среднего Приднепровья в V-VII вв., автор высказывает предположение, согласно которому ядром древнерусской народности IX-X вв. явился союз восточнославянских «племен руси» VI-VII вв. Дальнейший ход этой мысли имел место в статье Б.А. Рыбакова «Древние русы», опубликованной в 1953 году. В ней воспроизводится прежнее определение понятия «народность», подчеркивается роль Древнерусского государства в укреплении единства древнерусской народности. По мнению Б.А. Рыбакова, началом складывания древнерусской народности следует считать VI-VII вв., а оформлением ее - IX-X вв. Зачатки этого процесса отложились в так называемых «древностях русов» («древностях антов» А.А. Спицына) на востоке Среднего Приднепровья.

Одновременно с Б.А. Рыбаковым по вопросам истории древнерусской народности выступил А.Н. Насонов, который подчеркивал огромную роль в формировании восточнославянской или древнерусской народности политического фактора - появления Древнерусского государства, слившего воедино северную и южную группы восточнославянских племен. В монографическом исследовании, посвященном изучению образования территории Древнерусского государства, А.Н. Насонов замечает, что в данном исследовании он не рассматривает сюжет о древнерусской народности, сложившейся примерно в VI-XI вв., но сама формулировка, высказанная им, дает основание считать, что для обозначения восточных славян эпохи Киевской Руси автор принимает термин «древнерусская народность».

Д.С. Лихачев, исследуя процесс возникновения русской литературы, затронул некоторые аспекты, связанные с древнерусской народностью. Он полагает, что «с развитием феодального строя и распадом отношений родового общества определился переход от восточнославянских племен к единой древнерусской народности». При этом «процесс образования древнерусской народности начался, по-видимому, задолго до появления раннефеодального древнерусского государства. Внешним проявлением этого процесса складывания восточнославянских племен в древнерусскую народность являлось возникновение у них различных политических объединений, как, например, государственного объединения дулебов и др.». Д.С. Лихачев говорит о языковой, экономической, территориальной, психической и культурной общности древнерусской народности. Но, в отличие от нации, перечисленные элементы общности древнерусской народности не были устойчивы. Отмечая тот факт, что русская литература XI-XIII вв. выросла «на единой основе древнерусской народности», Д.С. Лихачев подчеркивает, что литература, в свою очередь, «способствовала сложению этой народности, создавая ту общность культуры, которая является одним из необходимых признаков образования народности, а затем и нации».

В 1954 г. наша страна отмечала трехсотлетие воссоединения Украины с Россией. К празднованию были опубликованы тезисы ЦК КПСС, где говорилось: «Русский, украинский и белорусский народы ведут свое происхождение из единого корня - древнерусской народности, создавшей древнерусское государство - Киевскую Русь». Интерес ученых к проблеме древнерусской народности активизировался. Вышло в свет несколько работ на эту тему, написанных М.Н. Тихомировым, А.Н. Козаченко, В.И. Довженком и др.

Статья М.Н. Тихомирова носила название «Значение Древней Руси в развитии русского, украинского и белорусского народов». Большое значение в деле формирования древнерусской народности М.Н. Тихомиров придавал экономическим связям и сознанию единства Руси и русских. Вместе с тем он указывает на общность языка и территории как на характерные признаки древнерусской народности.

Что касается В.И. Довженка, то он уже в 1953 г. выступил с докладом «К вопросу о сложении древнерусской народности», где замечал, что временем формирования народности является период разложения первобытнообщинного строя и перехода к классовому обществу. По убеждению В.И. Довженка, этническая общность восточных славян середины I тысячелетия н. э., т. е. эпохи антов, «не была еще народностью». Киевское государство сыграло определенную роль в формировании древнерусской народности, но в основе ее лежала культурная и этническая общность. В.И. Довженок полагает, что единство древнерусской народности было нарушено не феодальной раздробленностью, а татарским нашествием. Однако в более поздней статье В.И. Довженок относит начало образования древнерусской народности именно ко временам антов.

Данью времени выглядит утверждение В.И. Довженка о том, что «вопрос о сложении древнерусской народности является новым» и будто бы «постановка его стала возможной только после выхода в свет труда И.В. Сталина по языкознанию». Что вопрос о древнерусской народности отнюдь не являлся новым и поставлен был в нашей советской исторической науке до 1950 г., свидетельствует, хотя и косвенно, сам В.И. Довженок, полемизируя с В.В. Мавродиным, работы которого о древнерусской народности были опубликованы за пять лет до дискуссии о языке.

Первый опыт дать историографию древнерусской народности предпринял А.И. Козаченко. Он отметил, что В.В. Мавродину принадлежит первенство в постановке вопроса о древнерусской народности. По словам А.И. Козаченко, древнерусскую народность характеризуют общность языка (при этом в его формировании большую роль сыграл язык письменности), территории, которая в значительной мере была обусловлена образованием Древнерусского государства, а также общность экономическая, религиозная и сознание единства всех русских людей. Формирование древнерусской народности А. И, Козаченко подразделяет на три этапа: 1) VII-IX вв. - период образования и начала развития древнерусской народности; 2) X - первая половина XIII в. - расцвет древнерусской народности; 3) вторая половина XIII в. - распад древнерусской народности.

Ряд исследований в области истории формирования и развития древнерусской народности написан Л.В. Черепниным. В главе «Возникновение древнерусской народности», подготовленной для «Очерков истории СССР», появившихся в 1953 г., Л.В. Черепнин говорит о тех явлениях, в результате развития которых возникла древнерусская народность. Он думает, что она сложилась из отдельных славянских племен в эпоху разложения первобытнообщинного строя и возникновения классового общества. По Л.В. Черепнину, мы имеем основания говорить об известной общности территории, языка, психического склада древнерусской народности. При этом все названные формы общности могли иметь место «лишь на основе известной (хотя и очень относительной в эпоху раннего феодализма) экономической общности». Л.В. Черепнин придает большое значение языковой общности древнерусской народности и особенно чувству единства всех русских людей и Руси, национальному сознанию, патриотизму, которым проникнуты фольклор, литературные произведения и летописи Киевской Руси.

Л.В. Черепнину принадлежит довольно обстоятельная работа по истории древнерусской народности обобщающего характера, в которой подводился итог сделанному в данной области и намечались задачи дальнейшего исследования. По Л.В. Черепнину, «народность является исторической категорией, следующей за родом и племенем и предшествующей нации». Образование народностей он связывает с процессом «разложения первобытнообщинного строя, переходом от патриархально-родовых отношений к территориальным объединениям, возникновением товарного производства, складыванием и развитием новых производственных отношений», типичных для классовых обществ. Обращаясь к русской народности, Л.В. Черепнин считает, что при ее «рассмотрении следует исходить из представления о ней как об исторически складывающейся на экономической базе зарождающегося и развивающегося феодального способа производства, общности людей со своим языком, территорией и культурой». Древнерусская народность выступает у Л.В. Черепнина в качестве этапа развития русской народности. Автор предлагает следующую периодизацию формирования русской народности: «1) VI-IX вв. - период разложения первобытнообщинного строя и генезиса феодализма у восточных славян, когда создаются предпосылки для возникновения древнерусской народности; 2) IX - начало XII в. - раннефеодальный период на Руси, время дальнейшего развития древнерусской народности; 3) XII-XIII вв. - период феодальной раздробленности, когда создаются предпосылки для формирования на основе народности древнерусской народностей великорусской, украинской и белорусской; 4) XIV-XV вв. - период постепенного преодоления феодальной раздробленности, время складывания великорусской, украинской и белорусской народностей; 5) конец XV - начало XVII в. - время образования и укрепления Русского централизованного государства, когда великорусская народность окончательно оформилась».

Таким образом, VI-IX вв. для Л.В. Черепнина есть первый этап развития русской народности и вместе с тем начальный этап формирования древнерусской народности, явившийся результатом обособления восточных славян от своих западных и южных собратьев, а также следствием консолидации восточнославянских племен. В ходе консолидации восточных славян создавались предпосылки возникновения древнерусской народности, чему способствовало появление крупных племенных союзов и территориально-политических объединений, постоянные передвижения и войны, подрывавшие родоплеменные устои. Л.В. Черепнин подчеркивает, что складывание древнерусской народности на протяжении VI-IX вв. было связано с «новыми явлениями в социально-экономической жизни восточного славянства», которые содействовали его сближению и слиянию. Одним из основных факторов социально-экономического порядка была феодализация восточнославянского общества, в процессе которой происходило формирование древнерусской народности, сопровождавшееся складыванием русского государства. Именно на феодализме Л.В. Черепнин акцентирует внимание. Феодальный способ производства, установившийся к IX в. в наиболее развитых социально-экономически областях, послужил основой образования древнерусской народности.

В дальнейшем, на протяжении IX - начала XII в., развитие древнерусской народности было, как и раньше, связано с ростом феодализма. IX-XI столетия - эпоха, когда сложилась древнерусская народность, что произошло при активном воздействии государства. Ускоряющим моментом в процессе ее складывания стала «борьба со степными кочевниками». В целом военные дела содействовали формированию древнерусской народности: «Во время походов в ополчениях, в которых собиралось большое количество русских воев, складывались территориальные и культурные связи, формировались черты будущего национального государства».

Определенную роль в развитии древнерусской народности Л.В. Черепнин отводит принятию на Руси христианства. «Весьма сложным вопросом, - пишет автор, - является взаимоотношение проблемы формирования народности с проблемой классовой борьбы. На протяжении IX - начала XII в. классовые противоречия в древней Руси, присущие феодальной формации» все более обострялись, и это обострение находило свое проявление в антифеодальных движениях. Но в ходе этих движений разрушались остатки родоплеменных связей, складывались новые отношения между широкими массами производящей части населения, основанные на связях территориальных, в условиях укрепления феодального способа производства. И в этом смысле при изучении процесса формирования древнерусской народности нельзя отрешиться от вопросов, касающихся истории классовой борьбы».

Характеризуя древнерусскую народность IX - начала XII в., Л.В. Черепнин говорит об относительной общности языка (при наличии и стойкости диалектных различий), культуры, территории.

К XII-XIII вв. относится третий этап истории русской народности вообще и древнерусской в частности. Он отличался возникновением предпосылок «для дробления древнерусской народности, в результате которого в дальнейшем формируются народности великорусская, украинская и белорусская». Вскрывая причины создания на общей основе трех народностей, Л.В. Черепнин расходится с теми учеными, которые усматривали их во внешнеполитических потрясениях (татаро-монгольское нашествие), вызвавших обособление Северо-Восточной, Северо-Западной и Южной Руси, вследствие чего единая дотоле древнерусская народность распалась. Л.В. Черепнин не наблюдает краха и распада ни Древнерусского государства, ни древнерусской народности. Просто «произошло расчленение раннефеодального государства на ряд феодальных земель и княжеств в результате дальнейшего процесса феодализации. И создались предпосылки для дробления древнерусской народности». Л.В. Черепнин убежден в том, что «сводить причины возникновения на основе древнерусской народности народностей великорусской, белорусской и украинской к татаро-монгольскому нашествию и завоеванию и к переходу территории древней Руси к разным государствам, и не учитывать значения в этом процессе феодальной раздробленности - это значит недооценивать, что феодальная раздробленность является закономерным этапом в развитии народов в эпоху феодализма и явно преувеличивать экономическую общность в период раннефеодального государства». Отсюда Л.В. Черепнин делает вывод, согласно которому возникновение «предпосылок для складывания великорусской, украинской и белорусской народностей является вовсе не результатом распада или краха народности древнерусской, а естественным следствием ее развития». Л.В. Черепнин для периода XII - начала XIII в. констатирует относительное единство древнерусской народности и территории, населенной этой народностью. Но вместе с тем в указанное время уже намечались границы территорий великорусской, украинской и белорусской народностей, т. е. «начался процесс дробления древнерусской народности, который уже значительно позднее привел к образованию трех восточнославянских народностей».

Значительный интерес представляет книга П.Н. Третьякова «У истоков древнерусской народности», вышедшая в свет в 1970 г. В этой книге автор изучает процесс образования древнерусской народности - один из важнейших вопросов древней и раннесредневековой истории нашей страны. Он указывает на то, что термин «древнерусская народность» дает возможность не путать этническое объединение восточных славян времен Киевской Руси с русской народностью XIV-XVI вв. Отмечая, что формирование народности есть закономерное явление, свойственное периоду раннеклассового общества, П.Н. Третьяков определяет народность как предшественницу нации, историческую общность, сложившуюся из различных племенных групп на основе экономических связей в эпоху разложения первобытнообщинных отношений и распада родоплеменного строя, возникновения классового общества и государства. В формировании древнерусской народности заметную роль сыграло образование и развитие Древнерусского государства. Говоря об этапах складывания древнерусской народности, П.Н. Третьяков относит процесс формирования древнерусской народности к рубежу I и II тысячелетия н. э., но начало его возводит к более раннему времени. Зачинателями древнерусской народности он считает создателей и носителей зарубинецкой культуры, которые господствовали в лесостепном Приднепровье и в Полесье, на Нижней Десне и на Сейме со II в. до н. э. и до II в. н. э. Отсюда они продвинулись в Верхнее Поднепровье. Поглотив и ассимилировав восточных балтов, из Верхнего Поднепровья они устремились на север, северо-восток и на юг, в Среднее Приднепровье. Это были предки летописных племен полян, словен, кривичей, вятичей, северян, в формировании которых заметную роль сыграли балты. Иного, западного, происхождения дреговичи, древляне, волыняне. Говоря о племенах Повести временных лет, П.Н. Третьяков определяет их как «территориально-политические союзы», а не племена в собственном смысле слова. Они являлись «примитивными народностями, или "народцами", находящимися на разных уровнях консолидации и мало помалу поглощаемыми складывающейся древнерусской народностью». Первичное ее ядро сложилось в Среднем Поднепровье, куда славянские племена, ассимилировавшие балтов, проникли с севера, из Верхнего Приднепровья.

Несколько особняком стоит работа М.Ю. Брайчевского, для которого формула «древнерусская народность - общий предок русского, украинского и белорусского народов» является неудачной и потому неприемлемой. Русь, согласно его мнению, составляла этническую общность не абсолютную, а относительную. Без учета этого обстоятельства трудно понять сам факт разделения восточных славян на три упомянутых народа. М.Ю. Брайчевский считает, что древнерусская народность имела сложную структуру, опирающуюся на глубокие генетические основы. Он доказывает, будто каждое из конкретных летописных племен вырастало из особого этнического субстрата: поляне - из племен Черняховской культуры, древляне - милоградской, северяне - юхновской и т. д. В процессе формирования древнерусской народности языковые и этнографические особенности восточнославянских племен не исчезли. Консолидация восточных славян наблюдается вокруг трех центров: южного, северо-восточного и северо-западного. Вот почему главным ядром формирования украинской народности была Полянская лесостепь, русской - верховья Днепра, Оки и Волги, а белорусской - области дреговичей и полочан. Русь (древнерусская народность) - этап в этнической истории восточного славянства, когда племенное деление в основном было преодолено, а новая структура, отличающаяся раздельным возникновением трех восточнославянских народов (русского, украинского и белорусского ), еще не приобрела завершенного характера.

Не ослабевает интерес к проблеме древнерусской народности и в последнее время. Вновь и вновь обращался к исследованию этого вопроса В.В. Мавродин. В 1971 г. вышла в свет его книга «Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности», представляющая собой курс лекций, прочитанный студентам исторического факультета Ленинградского государственного университета. Здесь автор подчеркивает, что термин «древнерусская народность» наиболее точно соответствует этнической общности эпохи Киевской Руси. По мнению В.В. Мавродина, древнерусской народности предшествовали этнические общности, которые уже не являлись ни племенами, ни союзами племен, но еще не сложились в народности, - это, скажем, волыняне, полочане, кривичи. Говоря о древнерусской народности, В.В. Мавродин указывает на характерную для нее общность языка, политической и государственной жизни, территории, хозяйства, материальной и духовной культуры, обычаев, быта, традиций, религии. Важную роль он придает сознанию единства Руси и русских людей, национальному сознанию и самопознанию, причем терминами «народность» и «национальность» автор пользуется альтернативно.

«Происхождение русского народа» - другая книга В.В. Мавродина, где рассматривается процесс образования древнерусской народности. Как и в предшествующей работе, тут отмечается, что термин «древнерусская народность» принят советскими историками благодаря своему наибольшему соответствию этнической общности времен Киевской Руси: «Народность той поры нельзя назвать русской, ибо это означало бы поставить знак равенства между народностью, в которую сложились восточные славяне в IX-XI вв., и той русской народностью времен Дмитрия Донского и Иван Грозного, которая объединила лишь часть восточных славян».

Еще раз В.В. Мавродин выявляет признаки народности как этнического образования. «Народность, - пишет он, - характеризуется не только общностью языка, отнюдь не устраняющей местные диалекты, но и единой территорией, общими формами хозяйственной жизни, общностью культуры, материальной и духовной, общими традициями, бытовым укладом, особенностями психического склада, так называемым «национальным характером». Для народности характерно чувство национального сознания и самопознания. При этом термин «национальное сознание» следует понимать как сознание единства людей, принадлежащих к данной народности. Наконец, немаловажное значение имеют такие факторы, как единая государственность и даже принадлежность к определенной религии...»

В.В. Мавродин утверждает, что народность возникает на определенном этапе общественного развития, в эпоху классового общества, так как народность - этническое образование, характерное именно для классового общества. Что касается древнерусской народности, то началом ее формирования «следует считать IX-X вв. - время возникновения на Руси феодальных отношений и образования Древнерусского государства».

Этническое развитие Руси в эпоху «феодальной раздробленности» XI-XIII вв. стало предметом изучения П.П. Толочко. Разобрав мнения своих предшественников, занимавшихся этой проблемой, он пришел к заключению, что «основные выводы исследователей сводятся к следующему: 1) древнерусская народность не представляла собой вполне устойчивой этнической общности, и ее разложение определилось государственным распадом Руси эпохи феодальной раздробленности; 2) древнерусская народность была устойчивой этнической общностью и значительно пережила Киевскую Русь; 3) древнерусская народность XII-XIII вв. переживала период дальнейшей консолидации и явилась одним из основных элементов единства страны вплоть до монголо-татарского нашествия». П.П. Толочко задается вопросом, какой из перечисленных выводов наиболее соответствует исторической истине. И он склоняется к третьему из них. Правда, автор считает, что этот вывод, хотя и верный, однако нуждается в дальнейшем обосновании. П.П. Толочко и пытается дать ему собственное обоснование. Прежде всего ученый обращается к языку и устанавливает языковое единство древнерусских земель XII-XIII вв. «Созданный на языковой основе родственных восточнославянских племен и сформировавшийся в условиях единого государства древнерусский язык, - замечает П.П. Толочко, - не только не распался в XII-XIII вв., но значительно пережил Киевскую Русь. Активность общественно-политической жизни Руси эпохи феодальной раздробленности не только не способствовала областной языковой замкнутости, но и практически исключала ее».

Помимо языковой общности, присущей консолидирующейся древнерусской народности XII-XIII вв., П.П. Толочко наблюдает территориальную общность, культурное единство, известную экономическую и государственную общность.

К проблемам истории древнерусской народности П.П. Толочко опять возвращается в своей недавней книге, посвященной социально-политическому строю Древней Руси. Здесь он говорит о необходимости дальнейшего изучения этнического развития Руси как на стадии начального сложения древнерусской народности, так и в эпоху феодальной раздробленности XII-XIII вв. Такое изучение, по мнению автора, должно быть теснейшим образом связано с исследованием политической и государственной эволюции восточнославянского общества, оказывавшей глубокое воздействие на процесс формирования древнерусской народности. По сути дела, этнические и политические явления переплетались, взаимообусловливая друг друга: «На определенном этапе развития восточнославянских племен (VI-VIII вв.) в силу их внутренней консолидации - языковой, культурной и экономической - появились необходимость и возможность создания сначала нескольких, а затем и единого государственного образования. Рожденное на территориальной основе родственных восточнославянских племен, Древнерусское государство IX-X вв. само стало необходимым условием дальнейшей их консолидации, превращения в единую древнерусскую народность»). В целом же «активизация процессов общественного развития, обусловивших смену первобытнообщинного строя на Руси феодальным,; возникновение классов, укрепление торговых связей, появление письменности, а затем и литературного языка - все это обусловливало преодоление племенной замкнутости и формирование единой древнерусской народности».

Пробуждение сознания единства восточных славян - главное, по П.П. Толочко, достижение их этнического развития.

Выступая против переоценки влияния феодальной раздробленности на исторические судьбы древнерусской народности и полемизируя с историками Н.С. Державиным и В.В. Мавродиным, лингвистами Л.А. Булаховским и Р.И. Аванесовым, автор отмечает, что названные ученые не располагают убедительными аргументами и чаще всего ссылаются на «формулу феодальной раздробленности, при которой будто бы глохнут между отдельными землями экономические, культурные и политические связи. Недоказанное положение о распаде Древнерусского государства, таким образом, превратилось и в основное доказательство разложения древнерусской народности».

П.П. Толочко, как и прежде, обнаруживает на Руси XII-XIII вв. этническую, политическую и территориальную общность. Древнерусскую народность он воспринимает как один из основных факторов «единства русских земель эпохи феодальной раздробленности». Согласно его мнению, «древнерусская народность была настолько монолитным этническим образованием, что даже в условиях чужеземного господства - сначала монголо-татарских ханов, а затем литовских князей, польских и венгерских королей - в разных частях бывшей территории Древней Руси сохранялось очень много общего в языке, культуре, быте, обычаях, традициях».

Несколько иначе механизм образования древнерусской народности видится В.В. Седову. Превращение славянских племен, занявших обширное пространство Восточной Европы, в древнерусскую (или восточнославянскую) народность он замечает в VIII-IX вв. В.В. Седов полагает, что древнерусская народность в это время имела «в своей основе славянское население, объединенное не на этнодиалектной, а на территориальной почве», поскольку расселение восточных славян на широких просторах Средней и Восточной Европы в VI-VII столетиях «привело к разобщенности эволюции различных языковых тенденций. Эта эволюция стала носить не всеобщий, а локальный характер». Первостепенное значение в формировании древнерусской народности В.В. Седов придает государству. Он пишет: «Ведущая роль в сложении этой народности, по-видимому, принадлежит древнерусскому государству. Ведь недаром начало формирования древнерусской народности по времени совпадает с процессом складывания русского государства. Совпадает и территория древнерусского государства с ареалом восточнославянской народности. Возникновение раннефеодального государства с центром в Киеве активно содействовало консолидации славянских племен, составивших древнерусскую народность». Созидательная роль государства прослеживается и в IX-XII вв.: «Древнерусское государство объединило всех восточных славян в единый организм, связало их общностью политической жизни, и, безусловно, способствовало укреплению понятия о единстве Руси».

Складывание древнерусской народности в Верхнем Поволжье - предмет изысканий И.В. Дубова. Этнические изменения, наблюдаемые в данном регионе с IX в., как он считает, «вытекают из общеисторического явления - становления раннефеодального общества... в IX столетии в этом районе начинается переход от родоплеменного строя к феодальному, и формирование древнерусской народности здесь является одним из проявлений феодализации».

И.В. Дубов подчеркивает, что в этнической консолидации Северо-Восточной Руси участвовали не только славянские переселенцы, но и местные жители - финно-угры. По его словам, «феномен формирования древнерусской народности» на территории Верхнего Поволжья чрезвычайно сложен и многогранен. Здесь налицо и расселение славян, и ассимиляция ими местных финно-угров, и аккультурация, благодаря которой в материальной и духовной культуре Северо-Востока Руси явственно выступают финно-угорские черты.

Следует заметить, что вопросу об этнических компонентах древнерусской народности в советской науке уделялось существенное внимание. В процессе формирования древнерусской народности времен Киевской Руси некоторые исследователи придавали очень большое значение неславянским этносам, в частности (и в первую очередь) финно-уграм; другие, напротив, отрицали иноязычное население как составной элемент восточных славян. Рассуждая о племенах финно-угорских языков, поглощенных русскими, М.Н. Покровский утверждал, что «в жилах великоруссов течет 80% их крови». Речь у М.Н. Покровского, несомненно, идет о великоруссах как потомках русских киевского периода отечественной истории, ассимилировавших мерю, весь, мурому. Диаметрально противоположной точки зрения придерживался Д.К. Зеленин, который в статье «Принимали ли финны участие в формировании великорусской народности», доказывал: ни в формировании русской народности, ни в развитии ее культуры финны никакого участия не принимали. Идеи Д.К. Зеленина подверглись критике со стороны С.П. Толстова.

Необходимо сказать, что советские исследователи в свое время отдали дань соображениям Н.Я. Марра об этногенезе вообще и этногенезе русских в частности. Н.Я. Марр писал: «Что понимать под племенем? Тварей одного вида, зоологический тип с врожденными ab ovo племенными особенностями, как у племенных коней, племенных коров? Мы таких человеческих племен не знаем, когда дело касается языка». А язык является основой этноса. Не случайно пятый том избранных сочинений Н.Я. Марра носит название «Этно- и глоттогония Восточной Европы», чем подчеркивается общность процесса этногенеза и развития языка.

Применяя эту свою идею к восточным славянам, Н.Я. Марр замечал: «В формировании славянина, конкретного русского, как, впрочем, по всем видимостям и финнов, действительное историческое население должно учитываться не как источник влияния, а как творческая материальная сила формирования...»

В трудах наших ученых (В.В. Мавродина, Б.А. Рыбакова, Л.В. Черепнина, В.Т. Пашуто, П.Н. Третьякова), посвященных древнерусской народности, говорится о том, что в этногенезе восточных славян, в формировании древнерусской народности активное участие принимало неславянское население, этнические образования финно-угорских, балтийских, иранских и тюркских языков.

Финно-угорские, балтийские, иранские и тюркские элементы древнерусского языка являлись предметом исследования советских языковедов Ф.П. Филина, П.Я. Черныха, А.М. Селищева, С.Б. Бернштейна, Л.П. Якубинского, Н.А. Мещерского и д-р.

Следы материальной культуры неславянского населения в культуре восточных славян эпохи древнерусской народности изучены советскими археологами (В.И. Равдоникас, А.В. Арциховский, Х.А. Моора, Л.А. Голубева, А.П. Смирнов, Е.И. Горюнова, П.Н. Третьяков, В.В. Седов, Ф.Д. Гуревич, Я.В. Станкевич, Т.Н. Никольская, М.И. Артамонов, С.А. Плетнева, М.В. Фехнер, И.В. Дубов).

Древний этносубстрат и привнесенные извне в славянскую среду расовые типы, в частности умеренно монголоидные, прослежены антропологами (Г.Ф. Дебец, В.В. Бунак, Т.А. Трофимова, Н.Н. Чебоксаров и др.). Их исследования показали, что на территории Восточной Европы расовый тип являлся более устойчивым, чем язык.

В последнее время особенно большое внимание уделялось вопросу о роли балтов в процессе этнического развития восточных славян, в формировании древнерусской народности (П.Н. Третьяков, В.В. Седов, В.Н. Топоров, О.Н. Трубачев, А.Г. Митрофанов). П.Н. Третьяков подчеркивает важную роль балтов в складывании древнерусской народности, а В.В. Седов отводит им эту роль в образовании белорусской народности. Оппоненты В.В. Седова отмечали, что он, по сути дела, говорит о влиянии балтов на древнее восточно-славянское население, на древнерусскую, а не только белорусскую народность.

В результате длительных разысканий советские ученые пришли к выводу о том, что славянизация древнего балтского и финно-угорского населения Восточной Европы была заметным фактором в ходе образования и развития Древнерусского государства, которое складывалось как экономическое, политическое и культурное единение не только славянских, но и неславянских племен.

Несомненную ценность представляют работы, раскрывающие этническое самосознание древнерусской народности.

Итак, трудами наших исследователей создана концепция древнерусской народности. Для обозначения этнического образования восточных славян эпохи Киевской Руси в науке утвердился термин «древнерусская народность».

Достижением советских историков является выработанный ими динамический подход к древнерусской народности как этнической общности, переживающей процесс развития. Определена роль неславянских этнических элементов в формировании древнерусской народности.

В научной литературе сложился взгляд на древнерусскую народность, основополагающим критерием которого является прежде всего общность языка, сохраняющего, однако, местные диалекты. Для древнерусской народности харктерна общность территории, совпадающая, как полагают ученые, с политической общностью в форме Древнерусского государства, объединившего все восточное славянство. Признается также известная экономическая общность, единство материальной и духовной культуры, религии, которая в древности выступала в качестве универсальной, всеохватывающей формы идеологии. Одинаковые традиции, обычаи, нравы, обычное право, закон и суд, военное устройство способствовали консолидации восточных славян в единую народность. Общность интересов в борьбе за независимость Руси тоже играла большую роль. Все советские исследователи придают весьма существенное значение национальному сознанию единства Руси, самопознанию и чувству патриотизма.

Наконец, установлен окончательно тот факт, что древнерусская народность являлась общим предком трех более поздних славянских народностей - русских, украинцев и белорусов..

Итак, налицо бесспорные успехи, достигнутые современной советской наукой в области изучения истории древнерусской народности. Но было бы ошибочно думать, что все проблемы решены исчерпывающе и окончательно. Некоторые важнейшие вопросы, относящиеся к древнерусской народности, нуждаются в дальнейшем исследовании. Нельзя, например, переоценивать значение территориально-общинных связей у восточных славян в VI-IX вв. как одного из существенных условий складывания древнерусской народности. Родоплеменной строй в указанное время еще господствовал в восточнославянском мире. Признание этого факта ставит перед необходимостью внесения коррективов в датировку начального этапа формирования древнерусской народности.

Предстоит выяснить и степень влияния древнерусской государственности на образование древнерусской народности, поскольку новейшие представления об этом базируются на вызывающем сомнение тезисе о государственном единстве Руси, которая якобы уже в конце X в. конституировалась в раннефеодальную монархию. Как показывает анализ источников, в X столетии под гегемонией Киева в Восточной Европе сложился грандиозный межплеменной союз, а отнюдь не раннефеодальная монархия. Сплоченность этого союза была весьма относительной. К тому же на исходе X в. достаточно четко обозначились признаки его деградации.

Есть веские причины, чтобы возражать также против слишком прямолинейной и жесткой зависимости возникновения древнерусской народности от процессов классообразования, доказываемой современными исследователями. В Киевской Руси классы еще не сложились, а народность уже существовала. Судя по всему, начало формирования народности относится к тому периоду, когда родоплеменные порядки сменяются территориальными. А происходит это в результате разложения родоплеменных отношений. Крушение родоплеменного строя падает на конец X - начало XI столетия. То было время глубокой «деструкции замкнутых родовых ячеек», неудержимого распада родовых связей, перехода «от верви-рода к верви-общине... от коллективного родового земледелия к более прогрессивному тогда - индивидуальному». Не случайно в Киеве во времена княжения Владимира Святославича встречаются нищие и убогие - явный признак разложения родовых коллективов. Эти неимущие люди послужили источником возникновения такой разновидности рабства, как холопство. Образование холопства, комплектуемого за счет соплеменников, стало мощным фактором распада родовых отношений. При том же князе Владимире на Руси умножились разбои, т. е. всевозможные преступления. Традиционная родовая защита, следовательно, уже не обеспечивала внутреннего мира, что также свидетельствует о кризисном состоянии родового строя. Древняя Русь вступала в новую, переходную эпоху от доклассового общества к классовому, которую А.И. Неусыхин, применительно к западноевропейским странам раннего средневековья, именовал «дофеодальным периодом». Складывающаяся в этот период социальная организация с присущей ей общинностью без первобытности (без родовой архаики) дала мощный импульс процессу формирования древнерусской народности.

При такой постановке вопроса мы должны вести речь о взаимозависимости, взаимообусловленности классообразования и последующего развития древнерусской народности. Но этот процесс имел место за пределами истории Древней Руси и протекал в XIV-XV вв., когда древнерусская народность превращалась в великорусскую, украинскую и белорусскую народности.